Европейская мечта. Переизобретение нации

Устранить это незнание и равнодушие, приведшие к исторической слепоте и укрепляющие ее, призвана петиция, которую историки Мартин Ауст, Генрих Август Винклер и я весной 2020 года направили в Бундестаг. Мы предлагаем создать в Берлине документационный центр, который будет хранить память о до сих пор не получивших должного внимания жертвах немецкой оккупации и истребительной войны в Западной и Восточной Европе, а также представлять немецкую историю ХХ века в разных ее контекстах. Документационный центр должен содействовать тому, чтобы эти жертвы, занимающие значительное место в национальной памяти разных народов, вошли и в немецкую мемориальную культуру. Это место не должно выстраивать иерархию между отдельными группами жертв, ему надлежит лишь показать их конкретный опыт. Важно преодолеть узость одностороннего памятования, расшить его и сделать транснациональным, чтобы пострадавшие нации могли делиться опытом в форме исследований и обсуждений, выставок и посредничества, воспоминаний и встреч. Здесь молодые люди разных стран могли бы больше узнать о судьбах своих родственников и рассказывать о них. Такое расширение немецкой мемориальной культуры не означает зацикленности на прошлом, напротив, это был бы еще один шаг к окончанию Второй мировой войны и к открытию общего будущего внутри мирной, сотрудничающей и обменивающейся Европы.

Узость взглядов, равнодушие и забвение истории перед лицом истории страданий, о которых живо помнят соседи, не может способствовать европейскому миру. Я уже вспоминала во введении к этой книге, что в Германии сегодня некоторые издатели публикуют военную литературу нацистских времен, а также распространяют некомментированные высказывания солдат и генералов об истребительной войне. Это националистическое наступление пользуется успехом в определенных кругах Германии на фоне очень слабого интереса общественности к данной проблеме, остающейся маргинальной для немецких историков. Социальные сети, которые с вирусной скоростью копируют и распространяют военную нацистскую пропаганду, в свою очередь заражают сознание людей войной. Это наступление на историю есть не что иное, как наступление на Европу, ибо оно разжигает ненависть, месть и обиду, подрывая узы солидарности и мира, которые уже сложились между странами – членами ЕС.

Тот, кто рассказывает собственную историю, открывает себя. От того, что и как мы рассказываем, а также что и как умалчиваем или искажаем, как соотносимся с опытом другого, зависит, возникнет ли доверие, достоверность или досада, раздражение и даже страх. Европейская история до и после 1945 года должна стать еще более многоголосой, должна предоставить место разному опыту страданий. Собранные вместе, эти рассказы могут выявить разные нарративы общественных групп и меньшинств с их зачастую весьма отличающимся видением событий и иным опытом и вынести их на обсуждение. Такое просвещение поможет укрепить европейскую сплоченность между Западом и Востоком. Память никогда не застывает, она меняется со временем. Хотя сами события нельзя изменить, их толкование измениться может, когда жертва и преступник вспоминают о них вместе. Новые знания и разные точки зрения могут постепенно дополнять и трансформировать общественные представления и общую память.

Джордж Моссе говорил не о войне и мире, а о «брутальности» и «цивилизованности». Это не модусы, а противоположные пути, по которым могут идти общества и нации. Мы не должны забывать, что в надежде на обновление с помощью насилия все европейские нации бросились в Первую мировую войну. Вырождающуюся и феминизированную культуру следовало оживить идеалом сильной и героической мужественности. В мирное время такие приступы коллективной агрессии во имя героических мифов довольно быстро забываются. Но надолго ли? Размышлявший об этом Норберт Элиас говорил о «процессе цивилизации». Однако цивилизация не процесс, а проект, и только люди могут такой проект привести в действие и поддерживать с помощью культурных ценностей, программ и непрерывного образования. Брутальными или цивилизованными нации бывают не сами по себе, а только относительно своих культурных программ. Предпочитают ли они национальную гордость, радикальный образ врага и культ силы или мирное сосуществование в многообразии и уважении к человеческому достоинству? Что объявляют они священным – нацию, коллектив, государство или личность? Сегодня вопрос о мире и его обеспечении есть не что иное, как вопрос о сохранении гражданской нации, созданной основателями ЕС 75 лет назад. Неясно, продлится ли этот союз. Но ясно, что эта задача потребует от нас всех сил.

5. Инклюзия и эксклюзия

Восточная и Западная Германия – объединенная (разъединенная) нация

Мысли о Германии