Европейская поэзия XVII века

Клориса, я всегда тебе служил послушно,
Всю жизнь свою давно поверг к ногам твоим,
Зачем отказывать мне в счастье равнодушно,
Коль я считаю дни моих последних зим?

Должно ль твое лицо скрываться под вуалью

И траурный наряд помехой быть любви?
Пора быть радостной, расстанься же с печалью,
Сиянье глаз твоих мне наконец яви.

Где твой веселый нрав, твое благоразумье?

Что сделалось с твоей холодной головой?
Быть верной мертвому ревнивцу — вот безумье,
Ужель охвачен им и светлый разум твой?

Ты не дала обет жизнь доживать вдовою,

Никто не стоит жертв, будь хоть сам Цезарь он,
Покинул муж твой дом — ты быть должна живою,
Но плачешь ты, и в скорбь я снова погружен…

Пусть горести мои превысят радость втрое,

Пускай сменяются династьи королей,
Пусть Гектор вновь падет, пускай пылает Троя,
Но все ж я не смирюсь с суровостью твоей!

Я не сегодня стал твоим рабом смиренным,

Почти что сорок лет прошло уже с тех пор,
Но с обожанием я вижу неизменным
Средь темных локонов серебряный пробор.

Я перед девочкой склонялся, пламенея,

Пленили навсегда меня твои черты,
Но в руки ты взяла светильник Гименея —
Скрыл в сердце я любовь, так пожелала ты.

Я слова данного вовеки не нарушу,

Признаньями в любви не стану тешить свет,
И если иногда я открываю душу,
Наперсники мои не выдают секрет.

Тоскуя, ухожу я в дикие дубравы,

Им исповедуюсь и жалуюсь скале,
И утешенья мне нашептывают травы,
Когда в тени густой лежу я на земле.

Я от тебя бежал в тоске в чужие страны,

Я именем твоим будил лесную даль,
Италии моря не врачевали раны,
И флердоранжа цвет не исцелял печаль.

Вниманья не дарил я берегам старинным,

Что сам Нептун почтил присутствием своим,
Я грезы предпочел хожденью по руинам,
И видел я твой лик, осматривая Рим.

Клориса, страсть моя сильнее год от года,

И все века земли не знают равной ей,
С улыбкой нежною любуется природа
Огнем моей любви, огнем твоих очей.

Ты славилась красой чудесной с колыбели,

И так же, как рассвет, прекрасен твой закат,
И щеки свежие ничуть не побледнели,
Как будто бы года твое лицо щадят.

Без страха наблюдай конец всего земного,

И лучше на себя ты в зеркало взгляни;
Ты лилии белей, румяней розы снова,
Зима тебе опять весны приносит дни.

И хоть уже стою я на краю могилы,

Седеет голова, и остывает кровь,
Немеет разум мой, и угасают силы,
Но теплится во мне пока еще любовь.

Положит скоро смерть конец моим страданьям,

И Парка оборвет[442] существованья нить.
Как будешь ты внимать отчаянным стенаньям
Той тени, что могла так долго ты томить!

Клориса, сможешь ты забыть мою кончину?

Молчать, коль обо мне с тобой заговорят?
Иль ты раскаешься, когда я мир покину,
Захочешь наконец снять траурный наряд?

Ведь если б мне пришлось тебя оплакать вскоре,

Ничто в беде моей мне не могло б помочь,
Я бы ослеп от слез, я б обезумел в горе,
Но предавался бы любви я день и ночь.