Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

Самым ярким и знаменательным памятником, отразившим эти процессы, стала составленная Валерианом Некандой Трепкой «Книга хамов»[572] — перечень приблизительно 2400 фамилий, обладатели которых жульническим путем узурпировали шляхетство. Книга составлена в 1624–1640 гг. и основана на изучении Трепкой судебных записей, гербовников, локальных хроник, а также на примитивном собирании сплетен и слухов. И хотя не всякому конкретному известию «Книги хамов» можно доверять, историки признают, что в целом она верно отразила внутреннюю межсословную мобильность польского общества. В. Н. Трепка перечисляет ряд способов, какими можно узурпировать шляхетство. Во-первых, сам шляхтич, взяв в услужение крестьянского сына, приставляет к его прозвищу — цкий или — ский; во-вторых, из алчности шляхта отдает своих дочерей замуж за крестьян и те, в обход закона, начинают именовать себя дворянами; в-третьих, какой-нибудь смышленый плебей устраивается стряпчим в суд или канцелярию, изучает все уловки и крючки делопроизводства и потом тайком вписывает в книги и свое имя с обозначением «nobilis»; в-четвертых (и это, видимо, самый распространенный способ стать мещанином во дворянстве), можно подкупить какого-нибудь пана, который обвинит плебея в узурпации шляхетства, а два подкупленных свидетеля опровергнут эту «клевету»; сам же инициатор этой махинации в результате будет записан в судебные книги как шляхтич, подтвердивший свое дворянское достоинство; в-пятых, какой-нибудь крестьянский сын или горожанин, переименовав себя на — цкий или — ский, устраивается на службу к магнату, делает все, чтобы втереться в доверие, и потом авторитетным именем своего покровителя защищает свое мнимое шляхетство. Есть и другие, более или менее рафинированные способы пролезть в дворянство[573]. Сотни примеров, которые приводит Трепка, показывают, что все перечисленные им способы узурпации шляхетства можно было с успехом использовать как практические рекомендации. Например, Нежджинским назвал себя крестьянский сын, который служил краковскому епископу 10 лет и получил в управление деревеньку, став солтысом, а потом назвал себя шляхтичем. Фамилию Князевского присвоил себе сын Капусты, портного из Енджеева. Худзинский происходил из Худзина под Познанем, был канцеляристом, а затем городским писарем. Ему организовал аноблирование пан Черноковский, староста Познанский. Смоленским назвался Николай, чей отец был угольщиком и смоловаром, торговавшим этим товаром по деревням Серадзской земли, и т. д.[574]

Наряду с таким незаконным путем проникновения в ряды шляхты существовал и путь традиционного аноблирования или — для иностранцев — индигената. Волна аноблирования, которая была характерна для Европы XVI–XVIII вв.[575], не обошла стороной и Польшу. Особенно высокой она была во второй половине XVII в. и во второй половине XVIII в. В первом случае это было связано с результатами борьбы против шведского «потопа», во втором — с общим изменением отношения к шляхетству[576]. Если в первой половине XVII в. произошло только 20 аноблирований, то в период с 1669 по 1764 г. — 205, а за 31 год правления Станислава-Августа Понятовского было произведено около 900 аноблирований и частично восстановлено право короля на самостоятельное аноблирование[577].

Шляхта и ее государство пытались противодействовать в XVI–XVII вв. волне законных и незаконных аноблирований. В частности, этому должна была послужить процедура так называемой наганы шляхетства, то есть постановки под сомнение в судебном порядке права того или иного лица, называющего себя шляхтичем, на это звание. Этот институт польского законодательства ясно отражен в статуте Великого княжества Литовского 1529 г.: «Также постановляем: если бы кто кому сказал, что тот не шляхтич, тогда тот, который доказывает шляхетство, должен представить со стороны отца и матери двух шляхтичей, а те должны присягнуть. Если бы его род прекратился, но он местный уроженец, тогда он должен поставить окрестных бояр шляхту, которые бы знали, что он — шляхтич. И те бояре, которых он поставит, должны вместе с ним присягнуть, что он по происхождению шляхтич»[578].

Однако нагана шляхетства не только не стала препоной на пути дерзких узурпаторов шляхетского статуса, но, напротив, как мы увидели из «Книги хамов», давала возможность при помощи взятки, то есть самым простым путем, стать шляхтичем. В позднее Средневековье нагана шляхетства, по предположению И. Матушевского, действительно играла большую роль в жизни общества, о чем говорит обилие записей, опротестовывающих шляхетство, и богатство соответствующей терминологии. Во второй половине XV в. число таких случаев уменьшается, но в XVI–XVII вв. число процессов о нагане возрастает. И. Матушевский объясняет это ограничением хозяйственной активности нешляхты, укреплением шляхетской монополии на землевладение при одновременном получении шляхтой других исключительных социальных и правовых привилегий[579].