Евсения

— Понятия о них не имею, — глядя мне в глаза, медленно ответил он, а я лишь прищурилась, вслушиваясь в собственный, вдруг, покрывшийся мурашками затылок. Поэтому, следующий мужской выпад не засекла. — А вот теперь ты точно дослушаешь до последней точки, — злорадно оповестил он мой «вещий» затылок и, обхватив сзади рукой, другой потянулся в траву за газетой.

— А может, не надо? Главную суть я уже уловила. Даже целых две.

— Какие именно? — осторожно уточнил Стах.

— Ну, то, что мы теперь такие впятером герои, что хоть сейчас полководцами и на приступ всех вражьих крепостей.

— Та-ак, а вторая?

— Вторая? — повернулась я к мужскому профилю. — Пора учить эллинский язык, чтобы самой читать все, что захочется.

На что Его Высочество радостно выдохнул:

— Это совсем не обязательно. Завтра я попрошу Макария, чтобы он наложил на тебя соответствующее заклятье — для овладения эллинским и, если хочешь, даже кенво.

— Завтра?

— Угу. Или ты забыла — мы с тобой приглашены на юбилей Национального театра? И то воздушное платье…

— О-о.

— Обязательное участие, — увесомил свою речь Стах. — Так в нашем договоре прописано.

— Вот смогу читать по-эллински, и выучу его наизусть. До последней точки.

— Если ты намекаешь на тот пункт, про уроки вышивания, то он на самом деле числится.

— Ага. Я знаю, — смеясь, запрокинула я голову на мужское плечо и подняла глаза в ветреное высокое небо. — Это я знаю…

Еще с утра там носились синие ласточки, примечая цепким взглядом зазевавшихся на бесчисленных клумбах жуков и кузнечиков. Сейчас же над Адьяной господствовал лишь ветер. Западный ветер, пригнавший сюда неповоротливых, серых туч, которые, как куры на гнездах, будто пока примерялись, колыхаясь грузными провисшими боками. Вот одна из них, та, что ползла ниже других, шеркнулась о свою небесную товарку и звук этот отозвался далеким глухим грохотом.

Я смотрела ввысь, на скопище отяжелевших стихией туч. И грозное действо это настолько меня втянуло, что я явственно, собственной кожей ощутила и их влагу, и холод, там, наверху, и странную томящую боль. Небо словно дышало этой болью и только лишь ждало момента излиться ею на зеленые степи Тинарры.

— Похоже, нас сейчас зальет. Окончательно и бесповоротно… Евсения, ты где у меня? Эй, — дернул плечом Стах. — Август здесь, как и везде на Бетане — сезон дождей. Но, в этом году… что-то рано, — нагнулся он за недочитанной газетой. Я же опустила глаза в ощутимо потемневший сад и инстинктивно передернулась, словно стряхивая тягостное предчувствие:

— Бр-р. Пошли в дом.

— Пошли, — уже стоя, подал мне Стах руку. — А вообще, я дождь люблю. И думал, что и ты его тоже любишь.

— Ага, — напяливая туфли, хмыкнула я. — Последний раз мы с тобой вместе под ним мокли…

— На капище в заповедном лесу, — закончил за меня мужчина и неожиданно расплылся. — Было весело. Давай и сейчас с тобой снова вместе промокнем? А? — обхватил он меня руками. — Знаешь, о чем я тогда думал, стоя у того жертвенного столба, и глядя на тебя, в мокром платье? С волосами, выбившимися от бега и горящими гневом очами?

— Ну и о чем же ты думал? — бросила я тоскливый взгляд на такую близкую сейчас террасу.

— О том, как же ты красива. И как невыносимо желанна.

— Видно, платье и в правду было очень… мокрым, — вернулась я глазами к Стаху, а уже через долечку, и сама к нему прижалась, потому как прямо над нами небо с оглушительным треском разлетелось на части. И из раскрывшихся в нем дыр… — Ну, вот и дождались, — первая крупная капля шлепнулась мне прямо на голую шею, после чего слаженным потоком хлынули на землю все остальные… И мир вокруг будто исчез.

Сначала мы просто стояли, боясь пошевелиться под ливнем. А потом Стах разжал свои руки. И сделал шаг назад:

— Смотри мне в глаза. Смотри мне в глаза, любимая.

— Я смотрю, — шмыгнув носом, провела я рукой поперек лба. Капли, скатываясь по лицу, щекотали кожу и струями стекали под платье. Не говоря уж о нем самом. — Я еще недостаточно промокла? — уточнила, уже начиная подмерзать. Хотя, странно, под летним то дождем да с дриадской кровью. — Стах.

— Еще немного, любимая, еще немного, — с какой-то странной, зачарованной улыбкой произнес он сквозь шум ливня.

— Еще немного, любимый, и я посмотрю на тебя точно также как на волхва в заповедном лесу.

— Да? — неожиданно оскалился он. — Такого явного сходства я не планировал, — и, качнувшись ко мне, прижался в долгом, волнами возвращающем телу тепло, поцелуе…

Он будто бы исполнял какой-то магический, известный только ему ритуал. И я лишь подчинялась, получая команды нежным шепотом. Но, даже внутренне, нисколько этому не противилась. Скорее, наоборот, с изумлением открывая все новые грани самой себя и своего любимого. И ночь эта, досрочно провозглашенная затмившими небо тучами, кажется, длилась вечно. Под все тот же шум проливного дождя и перекаты грома. А под утро в Адьяну прискакал гонец…