Евсения

Вскоре, яблоко было разрезано на половину и очищено. А потом я вздохнула и разделила его еще на пару частей. Хотя, Капкан уж точно, не заслужил. Стриж, с прищуром сопровождающий меня вдоль клетей попутно же и отчитывался. Впрочем, явно, без особого к моим словам доверия:

— А вот ты говоришь, что она…

— Ее Кора зовут, — гладя лошадиную морду, сочла я не лишним повторить.

— Кора… Что, Кора любит яблоки… без косточек. А болезни их или другие причуды распознаешь?

— Болезни? Нет. Я ж — не лекарь и в болезнях не разбираюсь. А что касается причуд, то, с этим проще.

— Угу… — на долечку задумался подросток. — А вот, если, например… есть у меня конь. Его Бархат зовут. И он меня совсем не слушается. Когда я ему уздечку надеваю, он все время голову свою задирает под самый потолок. Я уж и лошадиному лекарю его показывал — зубы и рот проверяли. Он сказал, все в порядке. А как уздечку завидит — глаза в балку выпучивает и, хоть ты на шее у него висни… Может, ты с ним, того… поболтаешь?

— Когда? — авторитетно сдвинув брови, уточнила я, тут же получив ответ:

— Прямо сейчас. Он у меня здесь — хозяин разрешил. В дальней клети, — а потом, всю дорогу до места, и тоже, весьма «авторитетно» мне втирал. — Он по счастливому случаю мне достался. И у меня на него большие планы — скоро ж ежегодные городские бега, а мы и не объезжались еще толком. Я уж и седло ему стоящее нашел в газете — по объявлению. Правда, дорогое, но, может, удастся сторговаться. И вообще Бархат — хороший жеребец, многообещающий.

— В том смысле, что тебе про него много наобещали?

— Да нет. Он и при прежнем своем хозяине всегда хорошо выступал. Пока тот… ну, того… Вот, это — мой Бархат, — выдохнул он, замерев напротив любопытно высунувшегося к нам, вороного жеребца с глазами, нисколько не скромнее хозяйских:

— Ба-архат, — первым делом, как собаке, протянула я ему свою, пахнущую яблочным соком ладонь. Конь в ответ фыркнул. Я — удивленно выкатила глаза. — Ага-а…

— Евсения… Он уже тебе… говорит? — шепотом и почему-то, пригнувшись, проблеял подросток.

— Ругается, — уверила я в ответ.

— Как?

— Матом… портовым, — а потом не выдержала и рассмеялась, глядя в округлившиеся синие глазища. — Ему запах мой не понравился, наглецу. А знаешь, почему?.. Его бывший хозяин, перед тем, как начинать запрягать, вначале всегда задабривал… солеными огурцами. Поэтому он и с тебя такое же поощрение требует. Без огурцов — никак, Стриж. Ни в какие ворота.

— А-а-а, — открыл тот широко еще и свой рот. — То-то я… И как они еще на пару не спились, раз огурцами оба по утрам опохмелялись. Ну, то есть… Евсения, спасибо, — и смолк, вдруг, смущенно почесав выгоревшую макушку.

— Да, не за что. А нашим лошадям здесь хорошо. Спокойно. И тебе за это тоже спасибо. И что выводил их во двор, тоже… — развернувшись, замолчала я. — Мне послышалось или… Да нет — зовут. Мне пора, Стриж, — и рванула на выход, лишь напоследок, подмигнув своей Коре, потому как…

— Евся!.. Ев… Ой, ну точно, тут, — торчавшая долечку назад из-за воротец голова Любони, склонилась вбок, кому-то недовольно поясняя. Да не кому то, а я знаю, кому. И знаю, отчего из-за ворот — курсирующий с другой их стороны индюк, завидев меня, срочно ретировался под ближайшую подводу.

— Извините, я забыла, что ключ с собой забрала.

— Да что там, — вздохнула подруга так, что едва мои кренделя ни взметнулись. — Евся, у нас дурные вести… — а кто б сомневался…

— Нет, я все равно мало что понимаю, — в который раз, остановилась я у окна и, на всякий случай, в него выглянула. Хотя, кто его знает, зачем? Просто, раз Стах так делал, то и я теперь тоже должна. — Любонь, расскажи еще раз.

— Рассказываю, — тоже в который раз, вздохнула моя подруга. — Я была в лавке — сковородку тетке выбирала. Там, продавец долго копался, потом в кладовку ушел — нужный размер искал. Потому как мне надо было с ручкой, чтоб…

— Любонь, это можешь не рассказывать.

— Ладно, — покорно кивнула та. — В общем, жду я его и от скуки пялюсь в окно. Как, вдруг, вижу — ведут. Стаха ведут, связанного. Двое — по бокам, двое — сзади и все — с мечами наголо. Ах, да. У тех, что сзади арбалеты были, взведенные.

— Это я тоже… помню. С чего вы взяли то, что его не наймиты очередные увели?

— А с того, что на них форма была, — нетерпеливо откликнулся, бдящий у двери Тишок. — И бляхи на груди. И еще один из них с проезжающим по улице раскланялся. Значит, местные.

— И не Прокурат. У их рыцарей другая одежда. А эти… ну, как их…

— Городская стража, — вздохнул бес. — Они и увели нашего… вашего… твоего, Евся, жениха.

— Ага. Я, как увидала, сразу выскочила на улицу. Продавец с найденной сковородкой — за мной. Хотела Стаха окликнуть, чтоб спросить, а Тишок меня за ногу цапнул, — скосилась девушка со своей кровати на обидчика. Тот же, в ответ фыркнул:

— Ну, правильно. Ты думаешь, Стах меня у дерева не заметил? Да он сделал вид, что ни тебя ни меня не знает, чтоб нас под удар не подставить. Хотя, заговори он с собакой… — вдруг, впал в задумчивость Тишок… Можно подумать, заговори он с бесом… Да о чем я вообще сама думаю?