Евсения

Город Медянск… Видный отсюда, с этого исторического холма лишь огоньками. Да какими там, огоньками? Город Медянск был полон разноцветных огней, как… Жаль, в книжках моих таких картинок не было. Потому что, город Медянск был… прекрасен. И он сам и запах трав и цветов, доносимый сюда, на холм, из подлунных бескрайних полей. И все здесь было таким незнакомо-притягивающим. И даже то, что высилось сейчас прямо перед нами — два огромных, упирающихся в звездное небо меча. Наш верный ориентир.

Кора моя, кажется, тут же забыла про шустрого беса и, так же, как ее хозяйка, раздув ноздри, вдыхала теперь незнакомые запахи. И мы с ней даже не обернулись на показавшихся следом трех своих спутников.

— Мокошь — всевидица! Неужто, получилось. А я ведь до последнего думала, что выкинет нас где-нибудь на Склочных болотах.

— Ну, так… — робко высунулся из-за крайнего меча Тишок. — Если б я за ориентир взял ту «страхотень с завитушками», что ты мне по памяти расписала, то, точно — именно туда.

— Хран, а сколько отсюда до Тинаррской границы? — уже с земли, спросила я, спешившегося рядом мужчину.

— Совсем близко, — прищурился он в темную даль поверх Медянских огней. — Миль тридцать, не больше… Тишок, благодарность тебе от всего сердца за четко проложенный маршрут. Считай, выиграли очередную фору.

— Евсения.

— Да? — Стах, подошедший сзади, бережно обхватил меня руками, а потом глубоко вдохнул:

— Я так тебе благодарен. До такой степени, что, еще немного и у меня появятся сомнения в собственном умении выходить из сложных ситуаций. Без тебя.

— Да ты что? — шеркнула я кончиком носа по небритой скуле. — Вот уж, глупости.

— Угу. Храна взяли рядом с портом. Он еще до моста дойти не успел. И сделали это под предлогом проверки документов. Да и меня также. У них, видимо, были четкие описания всех наших физиономий.

— Ага. Кроме Любониной и бесовской.

— Я заметил, — усмехнулся мужчина.

— Стах… Я обещала сказать тебе то, что написала в записке, — прямо в кольце из теплых рук, развернулась я к мужчине лицом. — Она на самом деле была лишь манком, но, содержала сущую правду.

— Да?.. И что же там было? — коснулся он своим лбом моего.

— Правда… Потому что, я на самом деле тебя люблю и готова пойти за тобой хоть куда, — закончила тихим шепотом. — Во-от, — а потом еще и вздохнула.

— На край света, — тоже шепотом уточнил Стах.

— Что?

— Там было написано: «Я тебя люблю и готова пойти за тобой хоть на край света».

— Так ты…

— Молчи, — засмеялся мужчина и прижал мою голову к своему плечу. — Эта записка была единственным, что до меня дошло, но, мне очень хотелось, чтобы ты сама набралась смелости и произнесла эти слова вслух.

— Так ты думал, что я могла и струсить? А тебе не кажется, что это не честно? — с усилием оторвала я голову и заглянула в глаза Стаха. — Да я вообще не понимаю, ты… ты… — и какая сейчас была разница, кто кого поцелует первым? Главное, что небесные качели, подхватили меня так высоко, что спускаться на землю совсем не хотелось… очень-очень не хотелось…

ГЛАВА 23

Ночь давно откатилась луной в другую половину невыносимо звездного неба. И сейчас, сидя на крыльце, выходящем в сад, где мирно трещали сверчки, а за спиной, в кухне переливалось тремя голосами задушевное пение, с трудом верилось в оставленное далеко-далеко отсюда обшарпанное крыльцо каталажки, и в заросший бурьяном двор посреди заброшенной деревни. Да вообще в прошлое мое «заповедное» верилось с большой натяжкой. Одна лишь Адона вспоминалась прекрасно. И от этого тоже хотелось, не то петь, не то плакать.

— Свида, а вот эту знаешь?

Как провожала меня мать,

Давай падать, умолять:

Честь младую береги…

— А то! Только у нас ее по-иному поют:

Как провожала меня мать,

Принялася наставлять:

Честь девичью береги,

Но, от счастья не беги.

— Кх-хе… А про желанный колодец?..

— Евся?

— Что, Любонь?

Подруга моя, замерев у самой кромки ступени, с душой потянулась:

— О-ой, и хорошо то как… А ты чего здесь одна сидишь? Где Стах?

— Они с Тишком лошадей проверяют и, наверное, улицу заодно… Любонь, как-то, все ж, неловко, что мы таким табуном к твоей тетке завалились.

— Да брось, — хлопнулась та рядом со мной. — Тетка Свида у меня выдающаяся. А про ее дом я тебе уже говорила — мы ее нисколько в нем не стесним, одну то на двух этажах. Тем более, всего на ночку. Да она, как узнала, что я от Ольбега сбежала, на радостях, и на год бы всех оставила. Ты ж сама-то слыхала?

— Ага, — вспомнила я «радостные» обороты этой, действительно, «выдающейся» со всех сторон женщины.