Эвви Дрейк все начинает сначала

– Я не хочу пока начинать разговоры о статусе отношений. По крайней мере, пока мы не оделись и не выпили кофе. Мне кажется, это хорошее правило. Я просто не знаю, в какой постели нашего дома ты хочешь спать завтра и все такое. Вот и все, что я имею в виду.

Последовала пауза.

«Наверное, это самая долгая пауза в моей жизни», – подумала Эвелет. Казалось, что до того, как Дин заговорит, в мире случится несколько приливов и отливов, взлетит и приземлится несколько самолетов и будет построено одно здание.

– Ты мне очень нравишься, – наконец вымолвил он.

– Ну, хорошо, – выдохнула Эвви. – Ты мне тоже очень нравишься.

– Но ты живешь здесь, а я в Нью-Йорке.

– Верно, – проговорила Эвви.

– Должен признаться, я не думал об этом так далеко.

– Понятно.

«Вот что значит быть полностью холодным, когда на вас с ним нет даже штанов», – пронеслась у нее мысль. Она села и повернулась так, чтобы снова лечь на подушку.

– Я думаю, будет лучше, если мы оставим это строго между нами, – предложила Эвви.

– Ты не захочешь рассказать об этом Энди? – спросил Дин.

– Я не хочу никому говорить. В противном случае ты не сможешь оставаться у меня. И мой отец, и Келл, и Энди, и кто бы то ни было, если они все это узнают, они подумают, что ты остаешься, чтобы жить со мной. Я думаю, что это… Лучше забыть об этом. Кроме того, прямо сейчас тебе нечего сказать, кроме: «Не очень-то похоже, что ты моя подружка на выпускном».

– В следующий раз я могу принести тебе букетик.

– Вот не надо давать обещаний, которые не собираешься выполнять, – проговорила Эвви, затем вытянула руки и расставила пальцы. – У меня странные пальцы. Ты видишь, они как будто кривые?

Дин склонил голову и почти лег на подушку рядом с ней.

– Пальцы как пальцы, – возразил он.

Она снова скрестила руки на груди:

– Ты не знаешь, каково это – быть простым смертным.

– Смотри, – сказал Дин. – Это локоть. Тебе это не напоминает «ВАЛЛ-И»[186]?

– Мультик?

– Да, когда весь мир – это мусор, гнутый металл и все такое. Именно так выглядит внутренняя часть локтей питчеров. Однажды мне сделали МРТ, и врач сказал: «У меня есть хорошая и плохая новости. Хорошая новость заключается в том, что ваши кости все еще прикреплены там, где должны быть прикреплены. Все остальное это плохие новости».

Эвви, помолчав, спросила:

– А что делают врачи, если сухожилия не хотят срастаться?

– Они делают операции. Берутся сухожилия с ноги и пересаживаются на локоть[187].

– Обманываешь!

– Вовсе нет. Если это не сработает, они используют донорские ткани от какого-нибудь погибшего.

– Да как же так?!

– Это нормальная медицинская практика. Но лечат так чаще всего молодых людей, подростков.

– Погоди, а как привязать кость к чему-либо?

– Они просверливают в ней отверстие и продевают петлю сухожилия.

– Боже мой!

– Это отвратительно, – согласился Дин. Он потер локоть, видимо подумав об этом. – У тебя в жизни бывали переломы?

– Когда мне было восемь лет, я спрыгнула со стола для пикника и сломала руку.

– Зачем тебе было прыгать со стола?

Эвелет внимательно посмотрела на Дина:

– Потому что Джон Коди сказал, что я побоюсь спрыгнуть со стола.

– Веская причина.

– Действительно, – с улыбкой согласилась Эвви.

– Когда мне было пятнадцать, я сломал ключицу, катаясь на лыжах. – Дин показывал мне ее. – Мой отец был так зол: «Тебе следовало учиться в колледже и играть в бейсбол, а ты ходишь с этими идиотами хот-догерами»[188]. Я не сказал ему, что мы едем на склоны. Я не должен был идти, но все равно пошел.

– И что же он сделал?

Дин рассмеялся:

– Ничего. Он не хотел, чтобы мои тупоголовые приятели сбросили меня с горы на дельтаплане. Я прихожу домой с «ручкой лейки»[189], и он не может отправить меня в колледж. А он хотел, чтобы я поступил в колледж.

– А чем ты занимался в колледже, кроме игры в мяч?

– Я преимущественно изучал химию.

Эвелет повернулась и удивленно посмотрела на него:

– Ты шутишь?

– О, я понимаю. Ты, наверное, думала, что я плохо учился? Что у меня в колледже был только Бег 101 и факультативный курс укрепления лодыжек?[190]

– Нет, конечно же нет. Я просто не знала.

Эвви уставилась в потолок и осторожно поинтересовалась:

– А что тебе нравилось в химии?

– Я что-то делал и получал нечто интересное, – сказал он. – Если ты знаешь, как это работает, то можешь заставить раствор посинеть, нагреться или вообще взорваться. Это нечто сумасшедшее, но это было предсказуемое сумасшедшее. Можно было заставить что-то испускать зеленый дым или превращаться в пену, и каждый раз это происходило одинаково. А потом записываешь формулы, и раз, лабораторная работа выполнена. То же самое и с бейсболом. Это выглядит безумно, но все это физика. Кажется, что нет никакой логики, но она есть. Я имею в виду за исключением тех случаев, когда очевидно, что логики нет.

Она повернулась на бок и приподнялась на локте, протянула безымянный палец и провела им по лбу Дина:

– А это шрам от чего?