Extensio

- Сейчас, - прошептал Джим, бросая ему целебник.

- Какого черта? – поморщился Фрэнк, отстраняясь от снадобья, но он попало ему в скулу, и он с облегчением распластался, задышал часто и жадно.

Себастьян был мертв. Осколок попал ему в висок. Джим заскрипел зубами. Почему они перестали стрелять? Он повернулся в сторону стона. Стонала Миа. Джим бросился к ней, выудил из сумки желтый камень, потому что она зажимала рукой шею, из которой бежала кровь, но в тот самый миг, когда он уже почти прикоснулся к ней спасительным средством, она отстранилась, и камень упал на мальчишку, у которого расползалось кровавое пятно на животе. И Час сразу перестал задыхаться. Он отпустил руки от живота, взглянул на Джима, потом на окровавленные ладони, на Мию и заплакал. Джим упал на колени, обнял Мию, прижал ее к себе. Она уже не могла говорить. Просто шептала.

- Так правильно. Ты поймешь потом, что правильно именно так. Только не говори ничего, ладно? Я должна сказать. Понимаешь, иногда, изредка, мне казалось, что я - это не я. Знаешь, это как двойное управление в машине. Помнишь, я училась ездить? Это была, кажется, тридцать какая-то серия. В первом сезоне. Мы еще расследовали исчезновение одного из учеников фирмы по обучению езде, и ты попросил меня, чтобы я нанялась. Ну, вроде провокации, скрытого покупателя. Помнишь? Дурацкая серия, высосанная из пальца история, полный провал по рейтингу. Сейчас уже давно так не учат, все на тренажерах. Неважно. Я ездила. И когда где-то теряла контроль над машиной, инструктор брал управление на себя. Хотя руля у него не было, он, конечно, мог схватиться за мой руль, но, главное, у него были педали. И вот, когда он их нажимал, мне казалось, что это делаю я сама, но как-то все у меня выходит слишком легко. Здесь, в Extensio иногда, не часто, но иногда кто-то нажимал педали за меня. А иногда и выхватывал руль. Я даже не всегда это осознавала. Ну, как тогда, на Коламбус Авеню, когда я повернула резко в дверь банка. Я ведь и в самом деле была уверена, что это сделал Себастьян. Этот момент просто стерся у меня из памяти. Понимаешь?

- Да, я все понимаю, - кивнул Джим. – Дыши.

- Как правильно сказать, додышиваю или довдыхаю? – тихо засмеялась она. – Где этот маленький филолог? Ты слушай меня, слушай. То, что было во мне, не было мною. Это была тень. Отголосок. Такой... предохранитель. Оно растаяло сейчас. Навсегда. Испарилось. Но оно успело мне сказать. Для тебя. Иди на восток. Не останавливайся. Надо завершить все. Протокол номер один.

- Что завершить? – спросил Джим.

- Увидишь... – выдохнула Миа и умерла.

По-настоящему.

И в этот миг Джим понял, что несмотря на то, что где-то в тайном домике имеются дубликаты Себастьяна и Мии, вот сейчас они оба и прежде всего она – умерли по-настоящему. Почему же никто не стреляет?

- Смотри, Джим.

На дороге, обнимая друг друга, стояли окровавленные, исцарапанные, но живые Малин и Элфрик. К ним ковылял, опираясь на карабин, Фрэнк. Пытался встать на ноги 413-ый. Попробовал встать, но тут же осел на камень Час. Где-то за валунами тихо скулил толстяк.

- Смотри, Джим, - повторил Малин, и Джим увидел.

Там, куда они должны были идти, всего в полусотне ярдов, серым смерчем поднимался мутный вихрь, причем это был лишь его центр, а край этого смерча приходился туда, где залегли или упали замертво бойцы полковника, и Джим видел, что они – и мертвые и живые, взлетают, поднимаются в воздух и тают. И точно так же растаяла и Миа у него в руках, оставив лишь перо Гавриила. Джим обернулся к Себастьяну и не увидел его тела.

- Быстро, - прошептал он и бросил Часу жезл. – Всем схватиться за него. Схватиться и не выпускать. Быстро!

Они облепили крохотную деревяшку со всех сторон. Час, Малин и Элфрик. Великаном над ними встал Фрэнк. И даже 413-ый не стал спорить, пополз туда же, придерживая оторванные конечности. Толстяк поспешил к сгрудившимся спутникам, оставаясь на четвереньках.

- Стойте здесь, на камнях, - приказал им Джим, хотя никто и не собирался двигаться с места, и поднял карабин.

Выстрела не последовало, хотя патроны еще были. Он посмотрел на небо. Дирижабль висел на том же месте. Он открыл сумку. У него осталось четыре камня. Синий, зеленый, бардовый и черный. И он не знал, что ему поможет, хотя мгновение назад понял, что его друзей спасет только жезл. Поэтому Джим уронил карабин, вытащил меч Гефеста, взял в руку щит и пошел к центру смерча.

***

Они встали перед ним стеной. Тюр, Рандгрид, Анубис. Причем все трое словно увеличились в росте. Даже Рандгрид не казалась девчонкой со смертельной плеткой. Нет, теперь это была плечистая дева с огненной змеей в руке. Да уж, такую воительницу Себастьян и не мог убить из пистолета, сколько бы пуль он в нее ни выпустил. Да и Тюр выглядел теперь куда как опаснее. Даже с железной рукой. Пожалуй, она прибавляла ему брутальности. А вот Анубис с самого начала вызывал легкий ужас. Чего они ждут? Ах вот чего...