Extremes. На пределе

Вертолеты и акваланги позволили нам летать над океаном и спускаться под воду, спасать и исследовать. Но все эти технические средства — весьма ненадежная защита от экстремальной среды. За ошибки природа карает мгновенно, а милует редко. Достижения инженерии и технологии, предоставляя нам дополнительные возможности, делают нас и более уязвимыми.

Такой урок я извлек из неопасной на первый взгляд экспедиции. Даже на райском острове человек пугающе уязвим без защитной брони, которую соорудил с помощью науки и медицины, чтобы защититься от собственных ошибок.

***

Экспедиция продолжалась, на Квалито становилось все жарче. Несмотря на панический страх перед кессонной болезнью, я мало-помалу стал спокойнее относиться к дальним вылазкам исследовательской группы. Мы были оснащены лучше многих, а жили с таким комфортом, что временами чувствовали себя как на пятизвездочном курорте. Да, риск оставался, но была и радость открытий, а одно без другого немыслимо.

В конце декабря многие волонтеры сбежали в места с более прохладным климатом, простившись с горсткой энтузиастов. В Рождество мы нарушили правила экспедиции и выудили пару барракуд. Индейки у нас не было, да мало ли чего еще там не было, но свежая рыба не шла ни в какое сравнение с осточертевшей лапшой из пакетиков и консервированным тунцом, которыми мы питались каждый день с момента прибытия.

Мы продолжали ежедневные погружения, находя и описывая все новые рифы. Океан менялся: вода становилась все теплее, постепенно повышалась и ее кислотность — в результате чего останавливался рост кораллов и возникшей вокруг них экосистемы. Невооруженным глазом этого не увидеть. Данные, собранные нашей экспедицией, были, разумеется, лишь моментальным снимком, одним-единственным кадром из фильма, растянувшегося на десятилетия и иллюстрирующего влияние глобального потепления на этот конкретный, отдельно взятый аспект жизни океана.

В канун Нового года, ближе к полуночи мы собрались на пляже и любовались звездами. Было совершенно темно, в небе четко рисовалась лента Млечного Пути, прекрасного, как никогда.

Мы пели «Забыть ли старую любовь» и выкрикивали в темноту «С Новым годом!» Время от времени замолкали, прислушиваясь, не ответят ли нам. В море не было ни огонька. Но мы знали, что мы здесь не одни, что за горизонтом есть еще острова, такие же, как наш. И потому продолжали кричать, хотя не представляли, слышно ли нас на той стороне и хорошо ли мы прислушиваемся. А над нами раскинулся другой океан, непостижимо бескрайний — и такой же коварный.

Глава 7

ОРБИТА

1983 год. Первый многоразовый транспортный корабль «Энтерпрайз» на авиасалоне в Ле-Бурже, Франция. Этому «челноку» не довелось слетать в космос, он использовался для испытаний — в частности, отработки приемов посадки

© Eric Salard.

Когда, получив диплом астрофизика, я вернулся и вновь вошел через вращающуюся дверь в свой университет, чтобы изучать медицину, мне пришлось сообщить эту сенсационную новость родителям. Они расплакались. Думаю, как и многим родителям-иммигрантам, им всегда хотелось видеть сына врачом. Мой персональный банковский менеджер тоже чуть не прослезился. Но, видимо, по другой причине.

К третьему курсу я остался без гроша. Выходные я проводил, вставляя в рамки диапозитивы в фотоагентстве, дежурил вышибалой в студенческом клубе (в Лондонском университетском колледже эта роль не требует данных Арнольда Шварценеггера) и даже до смешного недолго и до ужаса неудачно пробовал себя в амплуа диджея. Ни одно из этих занятий дохода не принесло.

Но у меня созрел план. НАСА, рассуждал я, это организация с многомиллиардным бюджетом, которая занимается отправкой людей в космос. Раз так, им точно нужны врачи. А значит, за таких, как я, они наверняка готовы выложить целое состояние.

Однако между моими надеждами и грубой реальностью пролегало поистине космическое расстояние. Разумеется, у НАСА имелись миллиарды долларов, но их уже успели потратить — и с лихвой. Стипендий и дотаций у них тоже не было, а если бы и были, мой британский паспорт никак не способствовал их получению. НАСА — федеральное агентство США, принимать на службу неамериканцев туда запрещено приказом президента. В большинстве ответов на мои запросы об этом говорилось открытым текстом.

Тогда я отказался от идеи получить грант и смирился с чудовищно растущим долгом за обучение. Вместо того чтобы рассылать письма, я решил обратиться в НАСА с просьбой принять меня интерном в их исследовательскую лабораторию. Денег за интернатуру не платили — трудиться предстояло бесплатно, — зато это был реальный шанс оказаться в месте, о котором я мечтал с детства.