Ежи и К (СИ)

Через неделю после «каклет с макамониями» на том же месте, где обычно, Эльчи нашел еще одно сердечко, в котором было написано по-русски «поцелуй». Сердце забилось заполошно, закололо в груди, дыхание сбилось. Эльчи тогда долго просидел на пляже с Лианой, труся возвращаться домой, но дальше тянуть было некуда. Он, передумав все на свете, в том числе вспомнив, как перенес прошедшую недотечку, удвоив количество принимаемых подавителей и совершенно обойдясь без игрушек, дроча насухую, что приносило лишь болезненное освобождение от стояка, но отнюдь не удовлетворение, решил для себя поступать по обстоятельствам. Лиана весело курлыкала, прорезавшийся зубик больше не беспокоил ее и ночные бдения перестали быть частыми и в тягость, но они с Мишкой продолжали спать вместе, делая вид, что так и надо. И утренние просыпания в обнимку уже перестали быть такими постыдными для Эльчи, даже вошли в привычку. Это было единственным приятным ощущением за день, это, да еще предвкушение, в ожидании следующего утра, бодрило на весь день.

Мишка приготовил давно обещанные шашлыки, самостоятельно соорудив конструкцию из камней и веточек дерева, и они вместе с Лианой, сидя у бассейна, наслаждались болтовней Мишки и подробным описанием приготовления блюда. Мариновать мясо Мишка не стал, объяснив, что делает по своему рецепту, как его научил отец. Вечер был чудесный. Тем более, зная, что Эльчи прочел послание, Мишка все время странно поглядывал на мужа. Предвкушение чего-то хорошего плавало в груди, поднимая настроение. Мясо оказалось очень вкусным, сочным, в меру прожаренным, а вино, которое Мишка подливал понемногу в бокал, расслабляло и настраивало на веселый лад. Когда последняя партия шашлыков была положена на угли, уже стемнело и Лиана задремала на топчане, Мишка подсел поближе к стулу Эльчи, отобрал бокал, поставив его тут же на песок, и взял двумя руками его правую кисть.

— Испачкался. — Он слизнул капельку вина с ладони и посмотрел снизу вверх на мужа. Покрутил обручальное колечко у него на пальце. — Когда я надевал тебе кольцо на свадьбе, у тебя так же дрожали руки, как сейчас. — Тихо сказал он. — Ты меня боишься? — Он с каким-то волнением посмотрел Эльчи в глаза.

— Я боюсь того, что будет потом. — Эльчи имел в виду, что будет после развода. Потому что еще до приезда Мишки он успел в него влюбиться и, находясь рядом с ним, влюблялся каждый день еще больше. В его ямочку на щеке. В его залихватскую улыбку. В такой ставший родным странный неальфий запах. В его большие, надежные руки. В этот, как сейчас, хриплый голос. В то, как он читал стишки Лиане, когда делал с ней гимнастику, как звонко смеялся над шутками или как улыбался их девочке. Как целовал пухлые щечки малышки, как приучал ее проситься на горшок, тужась вместе с ней, держа над горшочком и смешно произнося «пссссс, псссссс»… Во всего этого странного землянина, который вел себя не так, как все остальные. Но на которого всегда можно было положиться, рассчитывать на помощь в любую секунду.

Теплые ладони никак не могли согреть заледеневшие руки Эльчи, а взволнованный взгляд заставлял позволить себе поверить, что счастье возможно. Что вот оно — близко. Только наклонись и поцелуй. И Эльчи потянулся к нему, только сделал намек на движение и тут же был сдернут со стула и усажен на коленки, крепко обнят и обожжен горячими мягкими губами. Это было как в сказке. Под звездным небом, под шум прибоя, с любимым мужчиной и сладко сопящей рядом дочерью. В кольце теплых обнимающих рук, это было в тыщу раз лучше, чем он мечтал. Первый поцелуй, изучающий, осторожный, сменил второй, страстный, жадный, пока губы не закололо иголочками и не до конца сбритой щетиной.

— Эль! Эль, ты такой сладкий, как я и вспоминал, — болтун в Мише и здесь не затыкался, прерываясь в поцелуях, чтобы выразить свой восторг и счастье. — Ты как мой личный эльфик, маленький, волшебный эльф!

Слова Мишки, его поцелуи, кочующие по шее, подбородку, к ушкам, разжигали в Эльчи костер, в огне которого сгорали все страхи и сомнения, все надуманное и наносное.

«Пусть. Пусть это ненадолго. Пусть я потом пожалею. Но сейчас Мишка мой.»

— Не бойся, Элька, я не сделаю тебе больно, — шептал Мишка, целуя зажмуренные глаза своего покорного эльфа, трепетавшего в его руках, не проронившего ни слова, но всем своим видом давая понять, что он не против. — Эльчи… Ты не пожалеешь! — взгляд Мишки в темноте гаснущих углей костра мерцал огоньками и казался каким-то мистическим. Он бережно опустил мужа на расстеленное покрывало и принялся снимать с него одежду, перемежая поцелуи ласковыми словами.

«Пожалею. Неоднократно пожалею.» — подумал Эль, — «Но не сейчас. Сейчас я хочу любить».

— Миша, презерватив! — Эльчи выдохнул смущенно, тая под лаской блуждающих рук, но не забывая о том, что может случиться.

— Я взял. И смазку тоже. — То ли вино, то ли волшебство вечера сделали Мишку смелым и в его голосе смущения не было.