Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку

Сингл «The Anal Staircase» представляет собой стремительный поток эффектов, рваных ритмов и разрозненных образов: от обрядов инициации и кундалини до, очевидно, анального секса. «„The Anal Staircase“ было тяжело сводить, – вспоминает Троуэр. – Его завершили в сессию, на которой меня не было, но до этого мы работали над ним все трое. В нем очень специфические ритмы, требовавшие ответственной технической работы». Точно так же как на Scatology они уже пытались использовать «подозрительные» пленки, присланные голландским поклонником, которые так встревожили звукорежиссера, что было решено отложить их, в «The Anal Staircase» слышатся намеренно двусмысленные голоса играющих детей. Этого было достаточно, чтобы привести в замешательство Джона Пила, который, как говорят, позвонил Бэлансу и Слизи убедиться, что они не используют записи «болотных убийц[123]… я семейный человек, знаете ли». «Slur» украшает одна из лучших вокальных партий Бэланса – закольцованный гимн созданию и разрушению мира, не менее лихорадочный, чем «Maldoror». Песня отсылает к психотическим видениям визионера от научной фантастики Филипа Дика на фоне звуков шторма и костяной перкуссии. Изначально «Slur» начиналась с басовой партии в духе Stranglers (эта версия появилась на Gold Is The Metal With The Broadest Shoulders), но на Horse Rotorvator Троуэр и Слизи радикально переработали ее. «Лирика Бэланса была положена на новую версию, и это оказалось самым удачным вокалом, что я слышал от него на тот момент, – вспоминает Троуэр. – Текст очень сильный, с мощной структурой, основанной на отголосках и повторах. Это до сих пор одна из моих любимых песен Coil, в основном из-за вокального исполнения. Я добавил туда несколько погодных эффектов, работая больше как шумовик[124], чем как музыкант».

Центральный трек альбома – «The Golden Section» с гремящими ударными и стилизацией под Морриконе. Научный корреспондент BBC Пол Вон рассуждает на нем о взглядах персидского поэта-суфия Руми на смерть и преображение. «Для него это была просто еще одна работа, – рассказывает Слизи. – Пришел, прочитал, перечитал, ушел. Он озвучивал такие программы, как Horizon, так что его голос уже ассоциировался с научной „респектабельностью“. Сразу возникало ощущение, что все сказанное им – несомненная правда. Мы считаем, что таким идеям стоит доверять не меньше, чем любой другой научной теории».

В 1986 году Троуэр работал в книжном магазине Forbidden Planet на Денмарк-стрит. Тогда он еще не стал супермаркетом, и посетители могли часами копаться в коробках с комиксами и фантастикой. Трудились в магазине эксцентричные и преданные поклонники жанра. Троуэр, обожавший фильмы и литературу ужасов, по рекомендации писателя Рэмси Кэмпбелла открыл для себя творчество Клайва Баркера. «Я начал читать его книги и был потрясен, – вспоминает Троуэр. – Это смесь из традиционного хоррора и провокационных сексуальных тем, которые прежде обделяли вниманием или вообще игнорировали. Я инстинктивно понял, что он гей, хотя в литературе обычно не обращал внимания на это. Эка невидаль, скажете вы, но в те дни было весьма необычно встретить мейнстримного писателя, относительно которого по косвенным признакам можно было заключить, что перед вами квир». Однажды Баркер заглянул в Forbidden Planet поболтать с приятелем и коллегой Троуэра Аланом Джонсом, чьи рецензии в британском журнале Starburst долгое время служили единственным источником информации о малоизвестных европейских фильмах ужасов. Троуэр представился его большим фанатом, припомнив несколько откровенно гомоэротических книг в качестве своих любимых – в частности, «Блюз свиной крови», крайне сексуализированную историю о совершающих жертвоприношения культистах в колонии для несовершеннолетних. «Молодой, своевольный, коротко стриженный и вдобавок его фанат, кажется, я произвел на Клайва благоприятное впечатление, и мы решили пойти выпить, – продолжает он. – Между нами завязалась дружба, поскольку мы оба были влюблены в жанр ужасов и провели немало вечеров за обсуждением наших увлечений. Помню, Клайв с удовольствием пересказывал самые грязные сцены из гей-порно, а я с упоением слушал его, поскольку мне все это было еще в диковинку. Он был явно не прочь заняться сексом, но, несмотря на многочисленные возможности, между нами ничего не было. Мы остались друзьями, разделяющими страсть ко всякой жути, и, хотя в воздухе витало сексуальное напряжение, Клайв всегда был рад общаться со мной как с другом».