f28abaf4427b4eb7e70c3c1913692df4

– Ты волен делать все, что захочешь. Но ты должен понять, что твой лысый череп не внушает того же самого почтения здесь, какое могло быть у тебя на родине. Совсем наоборот.

– Как бы то ни было, я не стыжусь своей родины и не хочу вести себя так, словно я от нее отрекаюсь.

– Что делает тебе честь. Однако, Плачущий Бог учит нас разделять важное и незначительное, основное и поверхностное, отстаивать свои прежние взгляды или же идти на компромисс, снисходительно относясь к тому, что касается прошлого. Возможно, если ты задумаешься об этом, то поймешь, что можешь гордиться своим наследием, вырастив при этом немного волос на голове.

Губы Барериса сложились в улыбку.

– Ну, может быть.

* * * * *

Рюкзак лежал на земле, скрывая от Барериса спрятанную в нем лютню. У него закрались сомнения: все еще ли инструмент упакован таким образом, которым он мог схватить его так же быстро, как фехтовальщик выхватывает свой клинок из ножен?

Он потянулся было к рюкзаку, чтобы проверить это, но тут же одернул себя. Теперь, когда Отряд Черного Барсука прибыл в район, где совершались набеги, они должны были походить на группу беззащитных, ничего не подозревающих путешественников, остановившихся на ночлег, а не представлять собой компанию хорошо вооруженных воинов, напряженных в ожидании нападения.

Расположившийся с другой стороны костра, Горстаг сидел, скрестив ноги. Он усмехнулся, видя его волнение.

– Нервничаешь?

Живущий в Тэе, аристократ не стал бы ничего отвечать никому, особенно, если это простолюдин. Но Барерис напомнил себе, что, прекращая брить голову, он так же решил очистить свой характер от всех следов аристократической надменности, и эти изменения пошли ему на пользу. Его товарищи еще не совсем доверяли ему, но их отношение стало бесспорно более сердечным.

– Немного, – признался он. – Я рос в трущобах Безантура. Мне случалось попадать в переделки раньше, некоторые из них были смертельно опасны. Но теперешнее ожидание, когда ты чувствуешь себя приманкой, отличается от всего того, что было со мной прежде.

– Не волнуйся, – сказал Орексис, набивая рот жареным хлебом с сыром и луком, – как только ты сделаешь свою часть работы, все будет отлично. Мы так убивали великанов в свое время. Ну одного великана, по крайней мере.

– Люди-ящеры здесь, – прошептал Сторик, – приближаются с запада. – Стараясь не привлекать внимания, он, своими адаптировавшимися к темноте глазами, вглядывался в черноту позади освещенного круга, образованного костром. – Подкрадываются ближе. Рассредотачиваются, чтобы окружить нас. Ждите моего приказа. Ждите. Ждите. Пора!

Воины вскочили на ноги, отбросив тяжелые плащи, чтобы показать оружие и броню, скрытую под ними. Возможно, этот неожиданный показ и поразил человекоящеров или даже немного укротил их, но они уже слишком близко подобрались к Отряду Черного Барсука, чтобы повернуть обратно и бежать. Противостояние было неизбежно.

Защелкал арбалет Орексиса, выпуская болты один за другим. Люди-ящеры завизжали. Барерис выхватил лютню, и вдруг, где-то в темноте, бард нападающих прошипел первые звуки своей бесчеловечной песни.

Люди из Отряда Черного Барсука застыли на месте. Их оружие повисло в руках. Больше уже не летели ни болты, ни стрелы.

Барерис чувствовал, что эта же самая мелодия вползает в него, принуждая к бездействию, но он отказался уступать. Он ударил по струнам лютни и запел.

Мелодия шамана была клеткой; контрпесня Барериса – попыткой разбить решетку на куски, испортить заклинание, скрытое в музыке, превратив ноты в диссонанс и заставляя ритм прерываться. Но скоро он почувствовал, что его защита не работает. Шаман продолжал завывать, как и прежде, странно невосприимчивый ко всем его попыткам разрушить заклинание. Его спутники стояли зачарованные и покорные, и ему становилось все труднее перебирать струны, но он не обращал на это внимания, продолжая петь, несмотря на отупение, подавляющее его волю.

«Нет, – поклялся он себе, – я не позволю этому произойти». Но лютня выпала из его ослабевших рук, и налетчики, которые не бросили ни единого копья и ни разу не ударили мечом, но все же победили, подошли к пленникам и отобрали у них все вещи.

* * * * *

Перспективы наемников оказались еще более мрачными после того, как солнце поднялось над мутной рекой, поскольку они увидели, как вода кишела неестественным количеством змей, что, без сомнения, было вызвано магией шамана.

Сторик всмотрелся в большой пень, вырисовывающийся с другой стороны потока. Кто-то высек свежие глифы на его коре и водрузил человеческие черепа вокруг основания. Кровавые потеки стекали со всех его сторон.

– Это – алтарь. Они хотят принести нас в жертву.

– А я думал, что они просто собираются съесть нас, – сказал Барерис. – Неплохо узнать, что они поймали нас для более высокой цели.

Никто не засмеялся. Вместо этого все, кроме Юрида, буквально сверлили его взглядами.