Фабрика мертвецов

– Ingvar, mein Junge, shneller! Mal sehen was da ist![27] – Старик с ловкостью обезьяны соскочил с паробота и заспешил к покалеченному автоматону – Нож ты все же носишь. – Отец протянул выдернутый из борта паротелеги Митин нож. – Только бросать разучился.

– Я боялся попасть, – очень сухо обронил Митя.

– О да, для Ингвара получить тоненький ножик в ногу, конечно, ку-уда страшнее, чем быть сожранным мертвяком, – иронически протянул отец. – Да и самому бы не пришлось гаечным ключом отбиваться.

Митя только передернул плечами: пусть думают, что он боялся поранить Ингвара. Не объяснять же, что попасть он боялся в мертвяка.

«А ведь так и убьют, – отчетливо понял он. – Вот замешкаюсь, потому что не хочу упокаивать, – и убьют, загрызут попросту, и не будет ни возвращения в Петербург, ни балов, ни новых жилетов от Генри. А не замешкаюсь и упокою… Как же я попался, как жутко и глупо я попался!»

Словно в подтверждение этих его мыслей с небес донесся скрипучий каркающий смех. На фоне ярко-голубого неба парил похожий на крест крылатый силуэт. Кто-то мог бы подумать, что это орел или гриф, но Митя-то точно знал, кто там. Словно для того чтоб развеять уж все сомнения, тварь сложила крылья, стремительно падая вниз. И распахнула их вновь только над самыми головами, обдавая испуганно присевших людей запахом нагретых перьев и раскопанной земли. Пронеслась над ними, едва не мазнув Митю по лицу краем черного одеяния. И, тяжело хлопая крыльями, снова пошла вверх.

– Мара, – тяжело проговорил отец. – Да еще и рыжая. Надо полагать, та самая, что в поезде… И та… – Он вопросительно поглядел на сына, вспомнив, что тот пытался рассказывать о маре в поместье.

Митя только оскорбленно выпрямился в седле и отвернулся.

– Ингвар с герром Лемке, – подошедший Свенельд Карлович кивнул на старичка-германца, любовно заматывающего порванную мертвяком трубку на ноге пароконя, – ваш автоматон слегка подлатают, но этого хватит только до мастерской. Так что позволю себе пригласить вас, Аркадий Валерьянович, к нам в имение. У нас мастерская есть.

– Мда-с… Очень ваш механик вовремя появился, – пробормотал отец. – Да и вы, Свенельд Карлович, весьма… хм, сильны. Мертвяка голыми руками…

– За Ингвара испугался, – слегка смущенно ответил германец.

Митя только злорадно улыбнулся: господин Штольц думает, что батюшка ему комплимент сделал? Наивное дитя Одина! Уж Митя-то отца знал: сейчас у него в голове с неслышным шелестом обрушиваются все предыдущие построения относительно двойного убийства. И в первую очередь то, что связано оно с пропавшим докладом по делам железнодорожным, а вовсе не с местными проблемами. Вместо отброшенной версии рождается новая, где есть место и мертвяку в роще, и рыжей маре, и следам паротелег… и подозрениям насчет их владельцев.

Митя ухмыльнулся снова, еще злораднее. Батюшка так гордится собой: дворянство выслужил сыскным талантом, имение… А только в деле сыска никчемный светский сын его обогнал: Митя-то уже и про господина Бабайко знает, и что рыжая мара к здешним делам никакого касательства не имеет. И от Митиного расположения зависит, рассказывать отцу или нет. Он еще хорошенько подумает, стоит ли!

– Везти тела на станцию уже не имеет смысла, – продолжал отец, глядя на еще полыхающее пятно посреди дороги – все, что осталось от двух оживших мертвецов. – От них уж сама Жива толку не добьется, не то что местный малокровный целитель. Так что с благодарностью принимаю ваше…

– А багаж? – перебил Митя, только что давший зарок не говорить отцу ни слова, пока не услышит извинений. – На мне даже сейчас чужая сорочка!

– На мне, честно говоря, тоже… – отец явственно растерялся. – Право, даже не знаю… – Он перевел взгляд с оставшегося без лошади стражника на урядника с его каурым.

– Я вас, ваше высокоблагородие, одних не оставлю! – мгновенно подобрался Гнат Гнатыч. – Багаж и почекать може, а з вами два паныча молоденьких. Ну как знов якась нежить привяжется? Да и третьего нашего сыскать надобно, куды он там утек…

– Може, и схарчили его уже! – немедленно вставил уцелевший стражник.

– Мовчи вже, трусло несчастное! – Урядник замахнулся на него хлыстом.

– А чего я мог-то, Гнат Гнатыч? У меня вона даже ножиков, как у их высокородия, нету.

«Потребовались ожившие мертвецы, чтоб местные начали величать отца „высокородием”», – меланхолично подумал Митя.

– Придется вам мою сорочку взять, Аркадий Валерьянович! – устало улыбнулся Штольц. – Мите тоже что-нибудь подберем. Он у вас герой: не струсил, не растерялся.

– Все мои рубашки к Митиным услугам! – раздался звонкий от ревнивой злости голос Ингвара, и юноша выразительно оттянул рукав своего простонародного безобразия, измаранного в пыли, копоти и брызгах мертвяка. – Правда, все они несколько… немного совсем… в машинном масле… Не отстирываются уже… – и с явным наслаждением уставился на перекошенную Митину физиономию.

– Ингвар! – раздраженно перебил его старший Штольц и торопливо заговорил: – Бери господина стражника в кузов. Я тоже с Ингваром поеду, ваш автоматон лучше не перегружать.