Фабрика поломанных игрушек

В железнодорожном техникуме проучилась она только месяц и пропала. Думали, всё же уговоры не помогли, и она подалась в незнакомые города. Но в октябре девочку обнаружили там же, где и предыдущих двух. С аналогичной раной на шее.

Отцовские выдумки о красивых городах и добрых приветливых людях остались нетронутыми — взрослая жизнь у Светы не наступила.

Четвёртая девочка жила с отцом. Мать была моложе супруга на десять лет и бросила мужа с дочкой почти сразу после родов — уехала с молодым любовником в курортный город на Черноморском побережье, начала новую жизнь.

Василий Липатов очень любил свою жену и даже дочку назвал в честь её — Танюшей. Сам выкормил, сам отправил в первый класс. Не женился, думал — пройдёт время, жена одумается и вернётся. Не может ведь мать бросить своё дитя — даже животные так не поступают. Был он ведущим конструктором на производстве. Проектировал сложные машины, получал патенты на изобретения, обо всех механизмах мог рассказать, каждая гаечка была ему знакома — знал, куда её поставить. Только вот в женских душах разбираться не научился — не увидел в них закономерности, не держалась конструкция. Остался один, пришлось забросить диплом инженера и пойти в дворники. Так было больше времени, чтобы за дочкой присматривать. Помимо основной работы халтурил по ночам истопником в детском саду.

Росла дочка скромной и очень экономной — видела, как нелегко деньги отцу достаются. Игрушек и нарядов не требовала, лишнюю копейку не тратила, даже на завтраках в школе экономила. В пятнадцать лет была худенькой и бледной. Светлые волосики стягивала резинкой в пучок.

Червонцев зашёл в девичью комнату. Танюша играла с куклами. Рассаживала их на кровати, кормила с ложечки, меняла им наряды. Он открыл шкаф, переполненный одеждой для девочек, увидел, как засветились глаза ребёнка, вышел из комнаты и прикрыл дверь. Вернулся на диван и увидел, как Танюша выглядывает, уже переодевшись в новое платье, а затем в другое, выхаживает по гостиной, точно на подиуме. Личико светится, тонкие ручки витают в воздухе, обнимают Червонцева за шею, детские губы с благодарностью касаются щеки.

В день пропажи Танюша, как обычно, пошла в школу, но не вернулась.

Больше заботиться Василию было не о ком.

Червонцев тоже беседовал с ним. На допросе тот будто бредил, следователя не слушал, вместо ответов бубнил:

— Какой ласковой она была, какой доброй. Вечером сядет ко мне на колени, обнимет и шепчет: «Папочка, ты у меня самый хороший! Никогда от тебя не уйду. Будешь стареньким — стану за тобой ухаживать».

А я ей: «Что ты, доченька, вот вырастешь — внуков мне родишь, новая жизнь начнётся!» Ушла, милая, куда, зачем же ты меня бросила?…

Теперь Василию не надо было подрабатывать, копить деньги дочке на свадьбу. Вся жизнь его перевернулась. Это огромное горе вылилось в ненависть к неизвестному преступнику. Он сам решил его найти и ходил по учителям, подружкам дочери, расспрашивал, выяснял маршруты Татьяны, где любила бывать, с кем, о чём рассказывала.

Каждый вечер Червонцев вспоминал девочек. Боялся что-то упустить, складывал детали, точно пазлы. Но всё рассыпалось — не хватало самого главного — имени преступника. С этой неудовлетворённостью Виктор Иванович и засыпал.

Глава 11 Прокурорша

Живя в Гатчине, Щербаков неоднократно видел свадебные кортежи из ржавых машин цыган, украшенных цветами, с коврами на сиденьях и бахромой с подвесками на лобовых стеклах. Неуёмные зажигательные пляски по несколько дней, накрытые прямо на улице столы с едой и спиртным, сотни гостей.

Свадьба Вениамина и Рады прошла незаметно. Торжество справляли в доме. Перед застольем отец Рады вынес из кабинета старинную икону в серебряном окладе и благословил молодых. Те, стоя на коленях, клялись любить друг друга — пока смерть не разлучит. Свидетелей не было. Вениамин не стал звать кого-либо из своих коллег, поскольку близких друзей он не приобрёл. А иначе пришлось бы кому-то объяснять всю свою жизнь, рассказывать о первом браке, сыне, жизни на Севере, второй жене, а это ему удовольствия не доставляло. Родителям он тоже ничего не сообщил, как-то было стыдно — уже третий брак! Решил, что немного поживут с Радой, освоятся и сами навестят стариков. А может, к тому времени уже и внучку им подарят, привезут с собой на смотрины.

За огромным столом в просторной гостиной уместились несколько семей. Все пожилые — ровесники Штефана. Больше ели и говорили, часто вставляя цыганские выражения, которых Щербаков не понимал, а на его обращение за помощью к Раде в ответ получал только улыбку да отмах рукой — ерунда, мол!

В перерывах выходя курить, цыгане хлопали Вениамина по плечу, цокали языками, кивая на невесту.