Fabula rasa, или Машина желаний (СИ)

Он не сказал, что двадцать семь минут она была мертва, что вакуум разорвал ей лёгкие и сердце, а глаза заморозил в ледышки, и первые два дня её показатели оставались критическими, так что даже компьютер не знал, выживет ли она. Сонанта удивилась — мини-блок снова работал, и это было так же хорошо, как жить, даже лучше.

Сонанта улыбнулась. Руана, тоже улыбнувшись, моргнул, и глаза у него заволокло дымком.

— Звёзды, я так рад, что ты вернулась…

Он наклонился и тронул губами губы Сонанты.

Этого не может быть, подумала она. Руана никогда не делал такого на людях. Но сейчас он смотрел на Сонанту совсем откровенно и не отрывая взгляда, словно боялся, что она исчезнет.

— Где мы? — спросила она.

На этот раз голос её послушался, но дал понять, что больше двух коротких слов не осилит.

И опять Руана верно разгадал вопрос.

— Завтра будем на базе.

— Но…

Дурацкая улыбка на лице Руаны слегка поблёкла, он стал почти самим собой.

— Это тоже была фальсификация. Как только вы вышли из шаттла… то есть мы полагаем, что он тоже вышел с тобой, хотя ни корабль, ни шаттл этого не зафиксировали, мы оказались в своём пространстве, в нескольких парсеках от точки входа. Вернее сказать, мы там и были, и сенсоры наконец смогли сообщить адекватную информацию о нашем местонахождении. Системщики считают, это был своеобразный вирус, который, сделав дело, самоуничтожился. Или… Атур… — Руане явно стоило труда выговорить это имя, — разрушил его, послав команду с астероида, хотя трудно поверить, что он способен воздействовать на такое расстояние. Так или иначе, но мы почти не отклонились от курса и будем на базе в срок.

Руана помолчал, наконец отведя глаза от Сонанты.

— Никаких записей о задержке не сохранилось, данные о пребывании… Атура… на корабле будто вылизаны из памяти компьютера. Даже люди начинают забывать. Уже сейчас мне кажется, с тех пор прошёл год, а кое-кто сомневается, что это было на самом деле. Думаю, когда мы доберёмся до места, половина экипажа и не вспомнит случившегося, а вторая решит, что ей всё приснилось. А ты, Сонанта, ты помнишь, что с тобой было?

— Помню, — прошептала Сонанта, содрогнувшись.

Руана стал гладить её руку и говорить глупости о том, что теперь все будет хорошо. А решив, что Сонанта вполне успокоилась, не утерпел и спросил:

— Ты знаешь, куда он подевался?

— Остался, — ответила Сонанта. — Там.

— Где? — не понял Руана.

Для него астероид так и был безжизненным куском скалы.

— Во сне.

Сонанта помолчала.

— Лучше вам было бы, — вздохнула она, — дать мне умереть.

Руана открыл рот, и Сонанта поскорее добавила:

— Меня не зря отпустили.

Третий помощник нахмурился.

— Тебя подвергли полному сканированию, — признался он неохотно. — Никаких инородных тел, ничего, что вызвало бы подозрения.

— Ничего и не должно быть. Дело во мне, — Сонанта и сама едва могла объяснить, почему ощущает себя бомбой замедленного действия. — Я теперь вроде инфекции. А зараза, которую я несу, вроде радиоволны, и она будет распространяться, заставляя других искать его снова и снова, отдавать ему свои жизни…

— Может, это было вовсе не то, чем казалось, — задумчиво произнёс Руана. — Не человеком, а некой иной формой жизни, которая просто пыталась освободиться?

Сонанта подумала, что надо бы его убедить, но он так хорошо держал её за руку, и так хотелось спать…

— Мы сообщали на базу, что подобрали выжившего, но сигнал, похоже, не прошёл. Оно и к лучшему, — говорил Руана.

Голос его уплывал, тонул в мутных кругах света…

Сонанта много спала и редко просыпалась. Во сне ей виделись золотые стены и бесконечные коридоры, уводящие в темноту, и начинало вериться, что эти стены и есть единственно подлинная реальность, а корабль только сон, вернее, одно из видений, от которого у неё не достаёт сил освободиться.