Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы

ИРЛИ. Ф. 623. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 41.

¹ По-видимому, речь идет об акционерном Обществе Царскосельской железной дороги, созданном в 1836 г. (дорога была открыта в 1837 г.).

² Неизменный (лат.).

94. Н.И. Греч – Ф.В. Булгарину

[14 декабря 1846 г.]

Любезнейший Булгарин!

При всей ненависти моей к экспликациям, должен я, скрепив сердце, написать к тебе сегодня несколько строк.

Имея надобность отправить к Алеше, по его просьбе, 250 р[ублей] сер[ебром], я послал за ними, по обыкновению, к П.А. Штеру, и получил в ответ, что отныне деньги за «Пчелу» будут выдаваться мне не иначе как при личной явке моей в газетную экспедицию и под расписку в шнуровой книге. При вопросе моем о поводе к такой мере объявлено мне, что она принята по приказанию Ф.И. Прянишникова¹, вследствие твоей просьбы.

Этот ответ изумил и крайне огорчил меня, по следующим причинам:

1. Мера эта вовсе лишняя. В течение 20 лет отпускаются мне и тебе деньги по распискам, и никакого замешательства или злоупотреблений при том не было. У меня ведется реестр распискам, у П.А. Штера также. По окончании года поверяем их, и я даю общую расписку в шнуровой книге. Если они потеряют расписку мою, им же хуже. Если же в состоянии составить фальшивую подпись под мою руку, то могут сделать ее и в шнуровой книге.

2. Мера эта очень стеснительная. Я не люблю и боюсь держать дома большие суммы и, когда мне нужны деньги на расходы по типографии, по дому для отсылки детям, посылаю расписку с Кузнецовым и прямо от П.А. Штера тотчас же получаю деньги, так что нередко Кузнецов, получив их, прямо относит к Штиглицу и чрез час возвращается с векселем, а я отправляю его в тот же день. Теперь я должен являться сам в экспедицию, кланяться казначею и бухгалтеру и получать деньги иногда на другой день, если кто-либо из них в экспедиции не случится.

3. Мера эта оскорбительна для меня, ибо принята вследствие твоей просьбы без моего согласия и ведома. Ты набросил этим на меня обидную тень подозрения. Что же я такое? Антон Иванович Тихоходов или Иван Петрович Монтандр? Третьего дня ты уверял, что я твой единственный друг, что если б не было меня, то ты не знал бы, с кем пообедать, что мы в 27 лет рассчитали миллионы и остались друзьями, а между тем, за спиною у меня, обижал меня явною недоверчивостью и подозрением пред людьми, которых мнением я дорожу.

Более прибавить к этому нечего.

Если ты поступил так по внушению минутного, необдуманного чувства, то, верно, поспешишь исправить дело, что тебе очень нетрудно. Если же сим средством ты хотел усилить лишь мое желание продать «Пчелу» и прекратить все денежные и другие между нами сношения, то, признаюсь, ты совершенно достиг своей цели.

Остаюсь тем же, чем был всегда

Греч

14 дек[абря] 1846

—

РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 2. Ед. хр. 257. Л. 13–14.

¹Прянишников Федор Иванович (1792–1867) – тайный советник, директор Почтового департамента, петербургский почт-директор.

95. Н.И. Греч – Ф.В. Булгарину

[Вторая половина декабря 1846 г.]

Любезнейший Булгарин!

С величайшим удовольствием предаю эту досадную историю совершенному забвению, с тем только, чтоб ты исполнил предлагаемое тобою, то есть формально просил об исключении меня из числа обязанных пользоваться шнуровой книгой.

До Ольхина мне нужды нет. Знаю только, что он вымышляет все возможные предлоги, когда придется платить деньги, и рад взвалить свою неисполнительность на газетную экспедицию, которая, разумеется, кандидатам в банкруты не выдает денег до истечения года, т. е. до выдачи ими всех нумеров их изданий. Другое дело, если б почтамт оставался должен по истечении года. – Ты говоришь: умри Штер, нам беда. Отнюдь нет. Мы Штера не знаем и взыщем что следует с почтамта. Но Штер делал нам тысячу одолжений, никогда не задерживал денег, и т. п., и я, по крайней мере, не в состоянии сделать ему ни малейшего упрека. Дал Алеше и Ольхину 3000 р. вперед, но по частям и с уплатою процентов.

Только те книгопродавцы не надули нас, которые не могли, а газетная экспедиция всегда поступает с нами честно и благородно, следственно, я не вправе сделать ей что-нибудь. У Смирдина спрашивать не стану. Для спасения своей частной чести банкрут русский срет и снимает образ со стены.

Верно, что тебе мое письмо было неприятно. Но посуди и обо мне: получил публичную пощечину: не дают-де денег без расписки в книге. Верю, что Прянишников сказал: беда будет, т. е. беда ему, а не нам.

Повторяю искреннее желание мое бросить и забыть все, et qu’il n’en soit plus question¹. Завтра пройду в театр с братом Павлом И[вановичем], если он не дежурит по караулам.

Прощай, до свидания.

Греч

—