Фаюм

Он постоял еще немного, крутя в руках полученную от зазывал маленькую листовку. Отчего бы и не посмотреть, шепнул он себе на ухо, да и для Маруси сюрприз будет, развеемся немного с ней вместе на подземных ветрах. Илья кивнул и легко засеменил по ведущим вниз ступеням.

4

Каким-то непостижимым образом Данилыч всегда умудрялся видеть перед собой того Илью, которого давно уже не было на свете. Они познакомились лет десять назад, по молодости, когда оба только-только пришли в ремесло аниматоров. Тогда – несмотря на тысячу различий – сошлись быстро, сдружились крепко. Но пролетевшее десятилетие изменило все вокруг, изменило, казалось бы, на целую жизнь: и мир, и людей, и, конечно, Илью, – всех и вся. Кроме собственно Данилыча. И ладно бы он не менялся сам – это, в конце концов, было его личным консервным делом. Однако вместе с этим ему отчего-то казалось, что неизменно и окружающее: то ли древний грек Парменид надоумил, то ли самому Данилычу так было проще и площе относиться к мирозданию и его населению. Вот и Орлов до сих пор оставался для него Илюхой десятилетней давности.

Особенно это раздражало в Данилыче тогда, когда было вообще не до него. Прямо сейчас Илья несется вниз по ступенькам эскалатора, чувствуя, как его подталкивает в спину уже даже не минутная, а секундная стрелка. За узким ограждением перед составом совершенно никого нет, ему кажется, что на дальнем конце пустой платформы спина Маруси исчезает в двери второго вагона. Должно быть, она ждала его до самой последней минуты, растерянно смотрела по сторонам, раз за разом писала «ну где же ты» – а он опоздал. Нет, все-таки еще не опоздал, нет! Илья влет перескакивает через ограждение и бежит вдоль странных, ослепительно белоснежных вагонов. «Подождите!» – кричит он уже развернувшейся проводнице. Та оглядывается и призывно машет ему рукой: «Ну же, скорее!..» Пятый – четвертый – третий… Он мельком показывает паспорт, слышит в ответ: «У вас четырнадцатое место, седьмое купе», – и пробирается в вагон. Двери бесшумно захлопываются за спиной, состав трогается. Успел, успел! Илья, не отдышавшись, спешит по коридору. Улыбаясь, он распахивает дверь – и видит, что напротив его места за столиком вместо Маруси сидит Данилыч.

– Илюха! Оп-па, ничего себе. Это что такое с тобой случилось?!

– Привет, – настороженно ответил Илья, непроизвольно касаясь щеки и шеи. Он едва не отшатнулся из купе обратно. Уточнил с опаской: – О чем ты?

– Да куда пропал-то, братиш? – Внезапный гость развел руками. – Я до тебя ни дозвониться, ни дописаться не могу. Вот чудом встретил, ей-богу!

Поезд незаметно набрал ход, вагон почти не покачивался. За окнами пролетали невидимые черные стены тоннелей, лишь изредка обнаруживающие себя полосками ледяного света. Илья взглянул на номер купе.

– Тринадцатое и четырнадцатое? – недоумевая спросил он. – Подожди-ка, Саша, ты один? У тебя тоже на это место билет, что ли?

– Да нет! – Данилыч махнул рукой. – У нас с Мирой третье купе. Тут просто, мне показалось, Марусю увидел. Думаю, а где у ней Илюха-то? Я ж запутался давно в этих ваших перипетиях. Хотел спросить, заглянул – только она, похоже, вышла куда-то. Жду. Видишь, тебя, по крайней мере, дождался.

Он засмеялся искренне и открыто. Илья взглянул на электронное табло в коридоре. В углу горел красный кружок: туалет занят. Ну ясно. Наверное, Маша и правда сразу вышла переодеться.

– А как ты вообще сюда попал? – спросил он, устраиваясь на своем месте.

– Ну как – обыкновенно попал. По билетам. Мира мне рассказала, что разыскала где-то такой вот эксклюзив, упросила с ней прокатиться. «Мы очень редко проводим вместе целые дни, ты даже в выходные на службе пропадаешь», все такое, у них одна пластинка. – Данилыч, притворно вздохнув, покачал головой. – Я, короче, в отделе дела скинул, взял тайм-аут, отгулы с новогодних дежурств у меня оставались. Отпуск-то жалко тратить ради трех дней, а потом что – дома сидеть и по музеям шарахаться? Лучше уж летом в Абхазию с ней сгоняем. Чтобы на полную катуху. В общем, на флажке купили тур и уже не зря – тут, гляди-ка, встреча года, старые друзья!

Илья вскользь усмехнулся и кивнул. Он тем временем раскладывался, слушая приятеля одним ухом. Выложил из рюкзака зубную щетку и пасту, зарядник, достал спортивный костюм, выставил на столик бутылку с водой, переобулся в домашние тапки. Вторые глаза, любопытствуя, пытались разглядеть какие-то подробности мелькающих за окном – как во вспышках клубного стробоскопа – новых станций седьмой линии. Но это почти не удавалось: они появлялись короткими белыми пятнами, похожие одна на другую, будто напечатанные на каком-то исполинском 3D-принтере – и тут же схлопывались позади. Пассажиров на станциях, конечно, не было – вспышка, пустая платформа в резком, слепящем свете, колонны, колонны, тьма земного чрева.