Факел (книга рассказов)

Ну да, она ведь не знала, к чему я клоню, а я продолжаю линию на выяснение, а как же она ко мне относится, ну придурок, да хорошо относится, если согласилась провести с тобой сутки, не дергайся, не искушай судьбу, но нет, и вот в той жизни, продолжал я, человек встретит своих дорогих людей и никогда уже с ними не расстанется, и еще человек волен выбирать, с кем ему жить, так вопрос такой, если бы ты до конца верила в иную жизнь, выбрала бы ты своего мужа?

Ну нет, даже и улыбнулась она, мужа мне хватило и на земле, уж конечно это был бы другой человек, ты бы его искала или ты уже знаешь, кто он? ну, придурок, я ведь надеялся, она скажет — это ты, Господи Боже мой, да когда же человек расстанется со всеми своими надеждами.

Ну что же, очень серьезно сказала она, я все равно хотела об этом поговорить, просто не могла выбрать момент, думала, не сегодня, а после очередного сеанса.

Это непременно был бы другой человек. Который умер три года назад. И которого непременно бы звали Всеволодом Васильевичем. Поскольку это единственный мужчина, которого я любила и без которого жить почти невозможно.

А я-то думал, что причиной твоей болезни была смерть матери, ведь чувствовал, что-то здесь не так, не может дочь два с половиной года убиваться по матери, по любимому мужчине — это как раз понятно, нет, говорит, тут все вместе, сперва Всеволод Васильевич, а через полгода мама, но ты замечательно лечишь, приступы страха прошли и к концу курса, уверена, пройдут навсегда, но что я могу с собой поделать, ты прости меня, показалось вдруг, что я оживаю, и попробовала полюбить другого человека, нет, не просто другого, а именно тебя, я старалась, поверь мне, но ничего у меня не получается, я и сейчас люблю другого, а тебе буду всегда благодарна — с тобой мне было очень спокойно, и ты меня спас.

Все очень просто: да, провели сутки вместе, но сердце не расположилось, ему ведь, как известно, не прикажешь, а просто так, без любви, она встречаться не может, а потому расстаемся, без свиданий и прочих глупостей, но, конечно же, остаемся друзьями, и от горя я сжался до горошины, горошина эта скатилась со стула и, раза два подпрыгнув на полу, закатилась под шкаф и там замерла.

Все! Это был приговор, а если уточнять, то смертный приговор, который, уж я это понимал, окончательный и обжалованию не подлежит, и в тот момент, как никогда прежде, я отчаянно любил ее и знал, что жить без нее не смогу и не буду, просто жить мне уже будет неинтересно и невозможно, в жизни без нее нет ни малейшего смысла, но какая-то воля покуда еще была, и непонятным образом горошина выкатилась из-под шкафа и вспрыгнула на стул, и я поинтересовался, а кто ж это такой Всеволод Васильевич и чем уж он так замечателен, с другой-то стороны, какая тебе разница, кто он, важно ведь одно — это не ты, а другой, но нет, подробности ему подавай.

Да ничем он особенно не замечателен, он был добр, говорит, и это в нем главное, ученым, что ли был, закон какой всемирный открыл? нет, не был он ни ученым, ни музыкантом, ни художником, а был простым мастером в ПТУ, нет, не в нашем, он в городе жил, я туда постоянно ездила, так вот он был добр, ничего другого я не скажу, и этого достаточно? да, он любил детей и постоянно с ними возился, они все какие-то механизмы мастерили, я в этом не понимаю, и дети любили его, это я точно знаю, если коротко сказать, он светлый человек (именно такими словами она определила своего друга, подумаешь, он светлый человек, а я черный майский жук, его дети любили, ну и что, а меня мои больные, думаю, любят), и у вас все было как у нас с тобой вчера и сегодня? а так ли это важно, имеет ли это какое-нибудь значение, да, очень важно, ну, если для тебя это важно, то успокою тебя — так не было, он старше меня на двадцать лет, когда мы познакомились, у него, видно, уже начиналась болезнь, мы и встречались-то наедине считанное число раз, но дело ведь совсем не в этом, в чем же тогда дело?

Объяснила: они встречались несколько месяцев, а потом он слег и год мучительно умирал от рака желудка, она каждый день ездила в больницу, страдала вместе с ним и, так получается, от этого любила все сильнее и сильнее, а потом его отправили домой умирать, и больше она его не видела — он был женат, у него взрослая дочь и двое внуков.

Ничего не понимаю, не знаю даже, как это назвать, любовью ли, жалостью, а только когда он умер, ей показалось, что с ним вместе она тоже умерла. Да, тогда ей показалось, что она умерла, а сейчас, то есть когда стала ходить ко мне на сеансы, показалось, что оживает, согласилась на свидание со мной, но сегодня поняла, что все это ей только показалось и она всегда будет любить этого Всеволода Васильевича.