Факелы на зиккуратах (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Часть 1 ==========

Когда попечительская группа номер 24Б прибыла на станцию, младшие легионы уже готовились к отбою. Легион, конечно, слишком громкое название для дормиториума на тридцать щенков, попечительская группа – тем более бахвальство для группы из двоих-то человек. Дежурный воспитатель сухо поздоровался с сопровождающим и не обратил внимания на сопровождаемого. Ему предстояло отдежурить еще двенадцать часов в отделении для младших, и растрачиваться на всяких там новоприбывших было ни к чему. Сопровождаемый, взрослый мужчина одиннадцати лет от роду, смотрел на дежурного воспитателя внимательно, держался почтительно, и у него была одна мысль: не унизиться до обморока.

Учебный год начался два месяца как. Иными словами: первый триместр перевалил за середину. Это взрослый в попечительской группе номер 24Б сказал опекаемому почти сразу. Опекаемый кивнул – так он был научен отцом, который требовал отчетливого ответа на каждую потенциально требующую ответа реплику. Вопрос должен был инициировать ответ, распоряжение – тут сложней: оно должно быть исполнено, а до того следовало дать знак, что оно понято и принято к сведению. Очевидно, взрослый в попечительской группе был привычен к чему-то подобному, ибо носил вроде бы гражданскую одежду, но так же, как и отец носил ее, когда находился в отпуске, а именно: выглаженной до пластикоподобного состояния, сидящей безупречно и напоминающей мундир, даже если она была ярких и немонохромных тонов. Почти так, как носила одежду мать, которая соответствовала духу сильной женственности, модному в новом старом государстве. Попечитель склонил голову, давая знать, что принял реакцию. И опекаемый, взрослый мужчина одиннадцати лет, позволил себе почувствовать себя самую малость защищенным. Он повернулся к окну.

Они ехали в купе. По причине героического статуса обоих родителей, присвоенного им посмертно, взрослому мужчине одиннадцати лет как их единственному наследнику были положены льготы. Об этом ему сообщил другой сдержанный человек в такой же гражданской одежде, которая старалась не превратиться в военную. Рядом с ним стояла женщина из тех, которых мать называла тетеньками – презрительно, снисходительно, покровительственно. Она смотрела на юношу коровьими глазами, и казалось, что она очень хотела поплакать за компанию. Юноше была положена консультация, он понял это «положена» как распоряжение, а значит, почти приказ, и послушно отправился на консультацию. Тетенька действительно очень хотела поплакать за чужой счет. Она говорила странные вещи, зачем-то привлекала простые человеческие чувства, радость, горесть, пыталась зачем-то рассказать, как нормально печалиться об ушедших, и прочую ересь. Юноша сидел ровно, как требовал отец, терпеливо кивал, когда она вроде как заканчивала реплику, и молчал. Когда положенное ему время истекло, он встал, поблагодарил и отправился к тому человеку, который был главным и который включил его в попечительскую группу 24Б.

Попечитель держал в руках портфель с документами опекаемого, а на них удобно расположился планшет. Он, очевидно, читал. Взрослый мужчина одиннадцати лет смотрел в окно.

За три минуты до прибытия попечитель отключил планшет, положил его в свою сумку и встал. За ним встал и опекаемый. Встал и посмотрел на него. А затем он смотрел на спину попечителя и заставлял себя не плакать. Это было бы невероятно стыдно, он просто не мог позволить себе такого слюнтяйства.

Затем он смотрел на дежурного воспитателя, еще позже – на его спину, и наконец, наконец его представили ответственному воспитателю второго легиона.

– Фабиан Равенсбург? – сухо спросил тот. – Меня зовут Сергей Эрдман. Вы поступаете под мое начало на этот год. Как вы доехали?

У взрослого мужчины одиннадцати лет сдавило горло. Весь путь до этого было нормально. Две недели до этого с момента, которые он провел в дежурной семье – нормально, а когда его спросили такую банальщину в конце пути – сдавило горло. И слезы подступили к глазам. И зашумело в ушах. Он кивнул и сглотнул. Еще раз вздохнул.

Ответственный воспитатель поднял глаза на сопровождавшего.

– Благодарю вас, – не меняя тона, произнес он. Наверное, похожим образом говорил с подчиненными, обслуживающим персоналом, кадетами и начальством. Он был гражданским – одежда на нем сидела не так, как на отце. Но он должен был знать не понаслышке, что значит быть военным. Сопровождавший ждал продолжения. Фабиан тоже затаил дыхание. Ему показалось отчего-то, что будет неприлично дышать в этот момент. Ничего решающего, нет, момент не судьбоносный. Но от него уходили. Сергей Эрдман, куратор Эрдман продолжил: – Вы можете пройти в первый корпус и обратиться к дежурному в нем. Вас проводят в комнаты для гостей.

Сопровождавший склонил голову и молча отправился восвояси. Фабиан не узнал его имени. Когда его представляли, он явно был не готов услышать имя, когда же был готов – к имени больше не возвращались.