Фактор Ч

Когда люди срываются с места в никуда, обычно они хотят не дойти до точки Б, а найти себя. Предлог может быть любым, но когда ты в движении, размышлять о том, во что именно превратилась твоя жизнь, куда проще. Тебя не отвлекает быт и не засасывает повседневность: ноги заняты, но мозг свободен.

Мне было лет одиннадцать, когда я внезапна сочла вопрос «как тебя зовут?» слишком детским, чтобы его задавать. И правда, так знакомятся детишки в детском саду, а не взрослые и солидные школьницы.

После того, как я узнала имя своей подруги спустя пару месяцев нашей дружбы, я поняла, что нужно искать альтернативу. И она показалась мне очевидной.

Я начала спрашивать у незнакомых людей: «Кто ты?»

Но они почему-то далеко не всегда отвечали именем.

Нежелание казаться ребенком прошло вместе с детством, но я вспомнила этот опыт, когда мне на глаза попалась статья из Сети: «Самоопределение как колея для мышления». Тогда, помнится, я снова стала спрашивать у всех, до кого могла достучаться.

«Кто ты?»

Сенька сказал: «Я актер».

Мико: «Сознание в черепушке».

Крейг разразился водопадом щелкающих звуков — своим настоящим именем, которое я все никак не могу запомнить.

Мне самой и в голову ничего не шло, кроме банального «я здесь».

А Освальд в тот момент был где-то далеко, поэтому он избежал вопроса. И ответил на него гораздо позже, и почему-то Мико, которая его об этом совершенно не просила, а не мне.

За пару часов до того, как я с ней связалась, Мико действительно разговаривала с Освальдом. Это было… как-то так.

— Че надо, Клара?

— Привет. Хотел сказать, что если хочешь дозвониться Тане, тебе стоит звонить на мой корабль. Но чуть позже.

— Она ж у Крейга?

— Я взял ее в путешествие. Все будет хорошо.

Мико отлично запомнила его наряд в тот момент: во-первых, Освальд снял свои вечные очки. Во-вторых, в его волосах вместо карандаша торчала ветка. В-третьих, он раскрасил щеки камуфляжем, совсем как те супервоины из древних боевиков, по которым никогда не сможет попасть ни один рядовой солдат армии зла, даже если дать ему самую крутую на свете винтовку с автоматическим прицелом и самонаводящиеся пули.

Ну и, наконец, он вел себя странно. Тогда-то Мико и забеспокоилась.

— Точно?

— Конечно же. Я знаю, где она! Все будет хорошо, ясно? — Освальд ободряюще улыбнулся, — Могу я попросить об услуге?

Мико не любит, когда ее просят об услуге, не любит оказывать услуг. Ее максимум — это сделать хорошее как бы совершенно случайно и просто так, а не для кого-то.

Но что-то в голосе Освальда не позволило ей его просто послать.

Она приняла вид независимый и гордый и задрала нос повыше. Процедила сквозь зубы:

— Че надо, Клара?

— Скажи: «Кто я такой?»

— Кто я такой.

— Да нет же. Не я, а ты!

— Кто я такая? — Она посмотрела на перекосившееся лицо Освальда и хихикнула, — Ладно-ладно, как скажешь, только не корчи такую рожу, это слишком смешно. Кто ты такой?

— Я… Я не киборг-убийца, — не очень уверенно предположил Освальд.

В моей коллекции ответов на этот вопрос почти не было отрицаний. Люди говорили, кем они являются. А если вдруг начинали рассказывать, кем они не являются, то тут частенько, чтобы узнать правду, достаточно было опустить частичку «не».

Это даже нельзя считать обманом. Самообманом, пожалуй, можно.

— Точно? — Все еще улыбаясь, переспросила Мико.

Сеньку она терпеть не могла, Крейга перестала называть крокодилом совсем недавно, но с Освальдом она смогла найти общий язык… то есть, что это я?

Освальд смог найти с ней общий язык.

— Ну… — Освальд задумался, — Да, я абсолютно совершенно точно не киборг-убийца.

Количество опрошенных, я считаю, недостаточно. Для личной коллекции сойдет, но для статистики нужны цифры побольше.

Я думаю, для ответа с отрицанием может быть не только одна причина.

Скажем, когда человек не знает про себя почти ничего, он может хотя бы определить, кем он точно не является. Иногда это якорь, точка опоры, нечто, от чего можно оттолкнуться. Иногда это правдивый ответ.

— Все будет хорошо! — В третий раз повторил Освальд и отключился.

Вообще-то он не склонен к самообману.

Но все иногда ошибаются.

Глава 7. Кубарем с Эвереста

Человек постоянно получает информацию об окружающей среде.

В этом участвуют далеко не только глаза, нос и уши. Кроме пяти общеизвестных чувств есть еще четыре более-менее известных — восприятие тепла, боли, равновесия и собственного тела, названных страшными латинскими словами. Просто первые пять в свое время распиарил один известный греческий ученый, а остальные нет.

Греческие ученые вообще не имели себе равных в популяризации науки. Впрочем, у них было одно неслабое преимущество перед унылыми учеными будущего: в их время кроме их же философских трактатов читать было особо нечего. Своего рода монополия на информацию — одна и самых выгодных монополий.

Ведь в нашем теле целая куча разного вида рецепторов, в все для чего?

Чтобы человек получал информацию.