Фактор Ч

На стенах транслировались бесчисленные лица, рыльца, щупальца и прочие части тела, по которым можно опознать галактических преступников. Бесконечное количество злобных глаз смотрело — и все на меня.

Знали ли вы, что одним из признаков предрасположенности к шизофрении считается привычка рисовать глаза? Нарисуй это все художник, я бы точно сказала, что он псих. И заказчик псих. А по дизайнеру зала психушка точно рыдает, не просыхая.

Со стен смотрели: глаза со зрачком, глаза без зрачка, глаза фасеточные, простые паучьи глазки, пигментные пятна, способные лишь различать тьму и свет, зеленые, синие, фиолетовые, оранжевые и кислотно-лимонные, глаза, глаза, глаза…

И ты — в центре внимания.

Это были всего лишь фотографии, но мне было не легче.

Теперь я понимала, почему музыкант очертил себя меловым кругом: некоторые фотографии были выполнены так талантливо, что казалось, что вот-вот та мохнатая (или склизкая, или суставчатая) нечисть выйдет с плаката и пойдет творить свои злодейские дела. Какие-то фигуры были так фантастичны, что идея отбиваться от них с помощью соли и серебра казалась вполне себе здравой.

То есть круг тоже должен был работать.

Интересно, выдают ли бедняге молоко за вредность? Мало того, что уровень шума повышенный, так еще и обстановка нездоровая… Паранойю в такой подхватить легче, чем насморк.

Освальда я без очков поначалу и не узнала.

Если снять очки с очкарика, как правило, взгляд его становится беззащитным, беспомощным почти. Близоруким.

Но Освальд не казался беззащитным; Освальд вообще никак не выбивался из ряда свирепых галактических убийц. Ему достаточно было продемонстрировать свой цепкий взгляд акулы пера, чтобы его соседи по стенке пустили его в тусовку.

Я даже на секунду задумалась, что более жестоко: преследовать какую-нибудь влюбленную парочку весь их медовый месяц, освещая вспышкой особо пикантные моменты уединения, или просто прирезать по-быстрому. Не самый простой выбор.

— О! Он так же застыл на этом самом месте! — Сообщил Шаман, — Объяснишь, почему?

— Тут его портрет.

— Где?

Я постучала по стене. Кажется, Шаман воспринимал цветовые пятна на ней просто как цветовые пятна.

— Портрет?

— Изображение… человека? Существа. По которому можно его опознать.

Гудение чуть усилилось: за то недолгое время, которое я была знакома с Шаманом, я уже поняла, что это он так думает.

Шаман мучительно пытался приглядеться. Отдельные жуки с разгоном влетали в то место, куда я указала, стукались о панель и отскакивали, оглушенные.

— А нас можно было бы узнать по портрету? — Спросил Шаман, когда стук уже напоминал барабанную дробь.

Вместе с виолончелью музыканта, не обращавшего на нас ровным счетом никакого внимания, получался какой-то задорный альтернативный фолк-рок. Я даже поймала себя на том, что притопываю ногой в такт.

Все-таки зря я задала переводчику множественные местоимения. Про себя я никак не могла перестать считать весь рой… или колонию, какая разница? Одной личностью, несмотря на то, что жуков было много.

— Вряд ли. Вы не придерживаетесь одной формы, — сказала я, немного подумав, — а по одному рисовать каждого жука в колонии — дело неблагодарное. Все равно что человека вырисовывать по клеточке… Каждый волосок — отдельно. Попробуй, узнай, как целый человек выглядит!

— А если бы придерживались? — Еще громче загудел Шаман.

— Просто портрет, — попыталась объяснить я то, что и сама толком не понимала, — он… ну, там обычно одно существо нарисовано. — Тут я посмотрела на фотографии — «нарисовано» явно было неверным словом, — То есть, изображено тем или иным образом. Ну, два может быть. Накрайняк… три? Но вас много… И при этом вы одна личность. И то, вы можете меняться… ну, отдельными жуками, и образовывать, ну… Эдди и прочих. Общих.

— Мы бы хотели портрет, — опечалился Шаман, — кажется, это красиво. Почетно. А это — портрет твоего друга? А почему портрет плоский, друг же был не плоский?

— Если изображение не плоское, то это фигурка называется. Или статуя. Многие могут соотнести плоское изображение с настоящим существом, — я вздохнула, — но, похоже, не все. Мне жаль.

— Нам тоже. — Загудел Шаман, — Жаль не понимать.

Рой… понурился.

Я не знаю, как это описать. Что-то в шелесте крыльев, в траекториях полета отдельных жуков, в тональности гудения наводило на мысль, что Шаману и правда очень хотелось бы понять — но не дано. Ну, это как в пьесе для фортепьяно, сначала бодрое стаккато, а потом вдруг легато и пьяно, пьяно-пьяно, и плавненько так кончается все…

— В общем, — я перевела тему, пока Шаман не исполнил крыльями похоронный марш или вроде того, — Освальд увидел, что его разыскивают, и в полицию не пошел.

— Но за ним не следили! — заметил Шаман.

— Ага. Зато за мной следили, — вздохнула я.

— И мы съели твой смартфон! — Заявил Шаман так гордо, будто собственными телами закрыл меня, как минимум, от саблезубого тигра и даже мамонта за это не попросил.