Факультатив

Настоящий шок приходит позднее. Дольцман сообщает, что носит пятый дан по дзюдо, а дверь заперта. Она ломает слабое сопротивление, трогает Ядвигу везде. Вывернула ей за спину руки, отобрала брюки, колготки и трусики, туго связала теми же колготками запястья. Опьяневшая Ядвига хихикает от возбуждения, заливается румянцем, шёпотом кричит, что её нельзя связывать. Маме дома вот-вот станет плохо, и она начнёт звонить, ведь сама нипочём не найдёт нужную таблетку и наглотается чёрт-те чего!

– Отпусти, зачем, нельзя, да что ты?… Куда? Ой! Ладочка, не надо!…

В конце концов Лада решает вопрос кардинальным методом: заталкивает  жертве кляп. Утром, ничуть не смущаясь, умытая и трезвая Дольцман будит и развязывает изнасилованную пленницу. На прощание суёт Ядвиге в трусики визитку с телефоном.

– Встречи на моей территории, сладкая кусака. Всё конфиденциально, звони, – блеснула керамическими коронками. – Да, вот ещё что. Для тебя – бесплатно.

Не меньше месяца Ядвига Каминская цепенеет от пережитого грехопадения. В гостинице? Связанная? И – с женщиной? Алкогольная нирвана стёрла подробности той ночи, но даже скудных воспоминаний хватает, чтобы завуч гимназии номер сто тридцать шесть регулярно возбуждалась прямо на сиденье в троллейбусе или на совещании в гороно. Ночью она запихивает пальцы под ночную рубашку и думает о бритоголовой изысканной Ладе с коброй на темени.

Между ног Ядвиги сыро и горячо. За стеной похрапывает больная мать.

Каминская перекладывает визитку из кармана в карман, ухаживает за матерью, ведёт уроки. Она как может отодвигает страшный миг, но ей хочется повторить сексуальное безумие. И пусть все подавятся!

Через месяц она позвонила и шёпотом назвала себя. Лада Альбертовна откликнулась спокойно, будто расстались только вчера, продиктовала адрес и время.

*****

– Снимай с себя всё, – с порога велит Лада. – Поживее поворачивайся.

Краснея и бледнея, Каминская обнажает рыхловатое белое тело, замешкалась с некрасивым хлопчатобумажным вдовьим бельём. Лада ободряюще хлопает гостью по пышному заду.

– Совет первый, милочка. Срочно купи приличные трусы. Пар десять, утягивающие, как у меня. Переодевай каждый день. А нормальных колготок у тебя в доме тоже нет? Выбрось дурацкие утеплённые рейтузы. Строго капрон и лайкра, запомни! Жать будут? Конечно. Ещё как будут жать. Давление в норме? Пошли мерить.

Давление оказалось сто сорок на девяносто, по меркам гипертонички Каминской в пределах нормы. Лада предложила гостье чай или коньяк, но в постель не волокла. За руку она отвела голую Ядвигу в помещении студии, которую почему-то называла «птичником».

– Осмотрись. Помечтай. Загадай стоп-слово.

Испуганно затаив дыхание, Ядвига автоматически выбирает слово «никель». Студия Лады Дольцман слепит её никелированными устройствами, похожими на спортивные тренажёры или оборудование больничной операционной. Кандалы, растяжки, пружины, блоки. Грузы, гири, скамья с наручниками для порки. Совсем рядом распахнут узкий металлический шкаф, обитый резиной внутри. Шкаф выше Ядвиги. В него можно поставить человека и наглухо завинтить там стальными спицами от шеи до щиколоток через боковые отверстия. В старину эту штуку называли «железной девой». И таких приспособлений здесь много.

Чутьём полунищего педагога Каминская понимает, что в эту студию сексуальных унижений вгроханы сумасшедшие средства. Даже пятикамерный монстр «Хитачи» (замеченный на кухне краем глаза) рядом не валялся.

Лада куда-то исчезла. Ядвига осторожно обходит «птичник». К полу привёрнуты колодки – рамки из металлических трубок, которые сдвигаются и регулируются винтами. Каминская просовывает кисть руки в одну рамку, но мгновенно  отдёргивает. Ей кажется, что тиски сейчас лязгнут и сожмутся сами, словно челюсти бультерьера. Этими штуками пленницам фиксируют горло, запястья, талию, ляжки или всё сразу.

В углу справа блестит Колесо обозрения – стальное кольцо в человеческий рост с четырьмя Х-образными спицами. Руки и ноги человека распинаются на спицах колеса, поясница и бёдра пристёгиваются к ступице. Электромотор вертит прикованного как удобно палачу. Поворачивает боком, плашмя, вниз головой.

С потолка приветливо свешиваются два полиспаста с ручным приводом. Здесь жертвам можно выкручивать локти и поднимать в воздух как на дыбе. Позже Лада признается, что не слишком любит моторы, её заводят механические пытки, кривошипы, шестерни и зубчатые передачи. В другом углу стоит койка размером с аэродром. На хищно изогнутых опорах покоится балдахин, качаются никелированные крюки и наручники.

Хозяйка «птичника», стройная, с отросшим ёжиком и маленькой упругой грудью, вернулась к Ядвиге в серебристых сапогах. На соски Дольцман приклеила колпачки, на ноги натянула светлые чулки с меховой опушкой по верхнему краю. Трусиков на Ладе нет. Наверное, мех приятно щекочет её чисто выбритый лобок, она часто жмурится и мурлычет от одной ей известных ощущений.

– Лада… – Каминская ведёт рукой. – Объясни мне, откуда это всё?

– Тебе любопытно? У меня официальный бизнес модельных услуг. А ещё я помощник депутата N.