Факундо

Власти Кордовы, взявшие на себя труд совершить покушение, играли второстепенную роль среди прочих участников, и они не осмелились бы сыграть ее столь беззастенчиво, если бы не были уверены в поддержке тех, кто должен был пожинать плоды успеха. Убийство Кироги, таким образом,— это официальное действо, долго обсуждавшееся губернатора­ми ряда провинций, заранее подготовленное и доведенное до конца с такой настойчивостью, с какой осуществляются государственные планы. Но поскольку со смертью Кироги оборвалась связующая нить между це­лым рядом событий, которые я намеревался осветить, придется просле­довать немного дальше по избранному мною пути и рассмотреть, как повлияло происшедшее на внутреннюю жизнь Республики, пока число жертв, которыми устлан этот путь, не принудит остановиться в ожида­нии, когда время и бури очистят дорогу и можно будет двигаться даль­ше. Через дверцу, что распахнуло убийство в Барранка-Яко, читатель вместе со мною войдет на сцену, где все еще продолжается кровавая драма.

Факундо убит восемнадцатого февраля[364], известие о его смерти дохо­дит до Буэнос-Айреса двадцать четвертого, а в начале марта уже все го­тово для установления необходимой и неизбежной власти Полководца Пампы, который с 1833 года терзал город, мучил его, заставлял страдать, приходить в отчаяние, покуда, наконец, не вырвал у него, среди рыда­ний и жалобных воплей, Всю Полноту Общественной Власти. Ведь Росас не удовлетворился на этот раз лишь диктатурой, чрезвычайными полно­мочиями и т. п.; нет, он желает именно того, что означает это выраже­ние: господства над традициями, обычаями, укладом, правилами, закона­ми, религией, идеями, сознанием, жизнями, делами и намерениями; сло­жите все то, на что распространяется власть, и итогом будет искомая Полнота Общественной Власти. Пятого апреля Палата представителей во исполнение решенного выбирает правителем Буэнос-Айреса на пятилет­ний срок генерала дона Хуана Мануэля Росаса, Героя Пустыни, Славно­го Реставратора Законов, Хранителя Всей Полноты Общественной Власти.

Однако его не устраивают выборы, осуществленные Палатой предста­вителей; то, что он задумал, грандиозно, ново, невиданно, и потому он требует принять все поддающиеся воображению меры предосторожности, чтобы потом никто не посмел возразить — ведь это сам. народ Буэнос-Айреса вручил ему Всю Полноту Общественной Власти. Росас-губернатор предлагает выборным органам такой вопрос: согласны ли они, чтобы дон Хуан Мануэль Росас был избран губернатором на пятилетний срок и на­делен Всей Полнотой Общественной Власти? И тут, сохраняя историче­скую правду, я должен сказать: не было правительства более популярно­го, более желанного и поддерживаемого общественным мнением.

Устранившиеся от дел унитарии встретили Росаса по меньшей мере с безразличием; федералисты — черные спины — с презрением, но без возражения; мирные горожане ожидали его, словно благословения божия, надеясь, что с ним наступит конец жестокой неразберихе, что терзала их в течение двух долгих лет; для пампы, наконец, он был воплощением ее силы, которой покорятся городские чистоплюи. При таком благопри­ятном стечении обстоятельств начались выборы, а вернее, утверждение Росаса по всем приходам; голосование прошло единодушно, и лишь три голоса были отданы против предоставления ему Всей Полноты Общест­венной Власти. Трудно представить себе, как могло случиться, что в провинции с населением в четыреста тысяч жителей, как утверждает «Гасета», против оказалось лишь три человека! Быть может, противни­ки не участвовали в голосовании? Ничего подобного! Нет никаких све­дений о том, чтобы кто-то не голосовал; больные вставали с постелей и отправлялись засвидетельствовать свое одобрение — они боялись, что из-за слухов будут внесены в какой-либо черный список.

В воздухе уже веяло страхом, и, хотя гром пока не грянул, над го­родом уже нависла та зловещая черная туча, что в течение двух лет постепенно застилала горизонт. В анналах истории цивилизованных на­родов неизвестно иного подобного голосования, и имена трех горожан, скорее безумцев, нежели отважных противников, сохранились в памяти населения Буэнос-Айреса.

В истории каждого народа бывает роковой момент, когда противо­борствующие партии, устав от борьбы, хотят лишь одного — передыш­ки, отдыха, которого были лишены долгие годы, и они готовы заплатить за него даже ценой свободы и идеалов. В такие моменты рождаются ти­раны, и основываются династии и империи. Рим, устав от борьбы Мария и Суллы[365], патрициев и плебеев, с наслаждением отдал себя во власть сладостной тирании Августа, возглавившего ненавистный список римских императоров.