Факундо

Меж тем, кто же такой этот Сантос Перес? Это злой гаучо родом из Кордовы, известный и в горах, и в городе многочисленными кровавыми преступлениями, необычайным бесстрашием и неслыханными похождениями. Когда генерал Пас стоял в Кордове, он возглавил монтонеру, самую своевольную и неуловимую во всей сьерре, и долгое время его родная Санта-Каталина оставалась своего рода удельным княжеством, где армейские ветераны и появиться не могли. Будь Сантос Перес человеком большего размаха, он мог бы стать достойным соперником Кироги, но его пороков хватило лишь на славу убийцы. Был он высок ростом, хорош собой, белолицый, с черной курчавой бородой. Долгое время потом Сантоса Переса преследовало правосудие, и на его поиски было брошено не менее четырехсот человек. Вначале его призвали к себе братья Рейнафе, он был дружески принят в губернаторском доме. Выйдя от них, он почувствовал странное жжение в желудке и зашел к своему другу-лекарю, а тот, узнав, что ему поднесли, своевременно дал ему эликсир, и вместе с рвотой вышел мышьяк, подсыпанный в бокал. Позднее, в самый разгар облавы, давний приятель Сантоса Переса майор Касанова[360] передал, что должен сообщить ему кое-что важное. Как-то днем, когда эскадрон, которым командовал Касанова, занимался учениями против его дома, Сантос Перес соскочил с коня у дверей и говорит: «Я здесь, что ты хотел мне сказать?» — «А, дружище, Сантос Перес, проходи, садись». — «Нет, не войду! Зачем ты звал меня?» Застигнутый врасплох майор колеблется, не знает, что ответить. Хитрый и бесстрашный собеседник обо всем догадывается, бросив полный презрения взор, поворачивается к нему спиной и говорит: «Я был уверен, что ты хочешь обманом схватить меня, и пришел только убедиться в этом!» Когда эскадрон получил приказ поймать Сантоса Переса, его уже было не догнать. В конце концов его схватили как-то ночью в самой Кордове. То была месть женщины. Он избил возлюбленную, у которой ночевал, и она, дождавшись, когда он погрузился в глубокий сон, осторожно встала, взяла его пистолеты и саблю, вышла на улицу и позвала патруль. Сантос просыпается, видит приставленные к его груди ружья, хватается за пистолеты — их нет! «Сдаюсь, — говорит он невозмутимо. — У меня украли пистолеты». В тот день, когда его привезли в Буэнос-Айрес, громадная толпа собралась у ворот Дома Правительства. Завидев его, народ стал кричать: «Смерть Сантосу Пересу!», а он, презрительно покачивая головой и оглядывая толпу, лишь шептал одни и те же слова: «Эх, если бы у меня был мой нож!»

Сходя с повозки, доставившей его в тюрьму, он несколько раз прокричал: «Смерть тирану!»[361] Когда он направился к эшафоту, его гигантская фигура, подобная фигуре Дантона, возвышалась над толпой, и иногда он поглядывал на помост, словно то была трибуна.

Власти Буэнос-Айреса устроили пышную и торжественную казнь убийц Хуана Факундо Кироги; окровавленный, изрешеченный пулями дплижанс долгое время был выставлен на обозрение публики; портрет Кироги, а также картина казни осужденных были литографированы и тысячами раздавались народу, как и специально выпущенная в свет книжка с выдержками из судебного процесса. Однако беспристрастная история все еще ожидает фактов и показаний, чтобы назвать подстрекателя убийц.

Глава XIV ПРАВЛЕНИЕ УНИТАРИЕВ [362]

Не известно доподлинно, почему он хочет властвовать. Одно лишь можно сказать с достоверностью: он взбесился и жаждет господства! Это медведь, разворотивший свою клетку, и теперь, когда власть в его лапах, весь мир спасается бегством. Горе тому, кто попадется ему на пути! Этот зверь не отпустит жертву, покуда та не испустит дух, эта пиявка не отвалится, покуда не насытится доотвала.

Ламартин

[363].

Я уже говорил во вступлении к этим торопливым заметкам, что, по моему разумению, фигура Факундо Кироги — центральная в гражданской войне в Аргентинской Республике, он наиболее точное и верное воплощение одной из сил, которые, называясь то так, то иначе, боролись между собой на протяжении тридцати лет, и его гибель — отнюдь не рядовое событие, не имевшее последствий. Нет, все те общественные события, панораму которых я развернул перед вами ранее, сделали ее едва- ли не неизбежной — то была политическая развязка, подобная тем, что приводят к войнам.