Фальшивая графиня. Она обманула нацистов и спасла тысячи человек из лагеря смерти

Когда 22 июля 1944 года Янина пришла домой, остальные жильцы прятались в подвале, вместе с подразделением вермахта под командованием сержанта. Он приказал всем оставить квартиры незапертыми, чтобы его солдаты могли использовать их в качестве наблюдательных пунктов. Жильцам разрешалось входить туда только для того, чтобы приготовить еду. Янина с соседями слушали взрывы бомб и снарядов, и настроение у них повышалось. Очень скоро, спустя почти пять лет террора, немецкие оккупанты уйдут из города.

На рассвете следующего дня на улицы Люблина въехали танки. Солдаты, прятавшиеся в здании, где жила Янина, выбегали наружу, стреляли из противотанкового оружия и возвращались; с их лиц капал пот, а глаза были огромными от страха. Возле подъезда припарковался грузовик, появился сержант и приказал всем жильцам перейти в другую часть подвала. Среди жильцов распространялись слухи: кто-то говорил, что немцы бросили гранаты в подвал соседнего дома, где прятались люди. Другой сосед утверждал, что немцы выталкивают женщин, детей и стариков на улицы, перегораживая ими путь советским танкам. Третий шептал, что немцы хватают мужчин и увозят их на принудительные работы. Люди паниковали; вокруг раздавались споры и крики. Исключение составляли графиня Владислава с сестрой, которые спокойно стояли на коленях на сыром полу и шептали свои «особые» молитвы, словно на утренней мессе.

Первые два слуха Янина опровергла, однако новость о том, что мужчин угоняют на работы, казалась вполне вероятной. На тот момент ее семья состояла из Генри, восемнадцатилетнего сына Скжинского Риса и подростка из Волыни, которого Янина спасла с Крохмальной. Она не собиралась лишиться их в последний момент. Для Генри это означало бы разоблачение в качестве еврея и неминуемую смерть.

Вчетвером они поднялись к себе в квартиру готовить завтрак. Генри предложил, чтобы все трое мужчин спрятались в гардеробной комнате без окон, примыкавшей к спальне, которую Янина могла бы задвинуть шкафом. Янина отвергла это предложение, потому что их отсутствие непременно заметили бы, и немцы, найдя мужчин, сразу бы их расстреляли. Надо было придумать способ убедить немцев не входить к ним в квартиру. И снова способность Янины думать, как немцы, подсказала ей план. Оставив мужчин в квартире, она спустилась в подвал и сообщила сержанту, что у Риса Скжинского высокая температура и симптомы тифа. Сержант сразу приказал ей возвращаться в квартиру и оставаться там вместе с тремя мужчинами, чтобы не распространять инфекцию. Он также дал ей полбутылки бренди для пациента.

Они уложили Риса на матрас у входа в квартиру, а двое других мужчин остались в гардеробной с открытыми дверями, чтобы их не обвинили в том, что они из окон подают сигналы советским войскам. Тем временем Янина стала «лечить» Риса, выдав ему термометр и объяснив, как сделать так, чтобы тот показал высокую температуру. Она также рассказала ему, на какие симптомы надо жаловаться.

В ту ночь жена привратника здания постучала к ним в двери. Она сказала, что в подвале спрятались несколько беглецов из Майданека и им нужна мужская одежда. Янина не доверяла этой женщине. Она заявила о своем немецком происхождении в самом начале оккупации и свысока смотрела на Янину, когда та только появилась в доме, но в последние дни превратилась в горячую патриотку Польши. Поэтому Янина отправила ее восвояси, предупредив, что в квартире небезопасно и возможно инфекционное заболевание.

Наутро следующего дня в двери снова постучали. Янина открыла их нараспашку, считая, что так будет безопаснее. Кровь застыла у нее в жилах. У дверей стоял подчиненный доктора Бланке из Майданека. Увидев его в форме СС и шлеме, вооруженного, Янина сначала запаниковала. Но потом вспомнила, что на аресты эсэсовцы всегда приходят по двое. Возможно, он вообще ее не узнал, потому что она была с распущенными волосами, а он раньше видел ее только с косами, заколотыми короной и покрытыми косынкой. Но что, если он пришел проверить сообщение о тифе? Смогут ли они его обмануть? Он был хорошо знаком с этим заболеванием после службы в Майданеке. Неужели они остались выжившими до сих пор, чтобы быть схваченными в последние минуты перед освобождением?

– Так вот, мадам, где вы живете! – начал он. – Я понятия не имел, к кому иду. И уж, конечно, не рассчитывал увидеться с вами снова сейчас, во время отступления. Но оно лишь временное. Подмога уже идет. Тогда мы избавимся от этих животных, и они снова будут есть картофельные очистки. Вы бы видели, как они дерутся! Как дикие звери! Они движутся на нас на танке, мы стреляем по нему, а они продолжают драться, даже когда горят там, внутри, до самой смерти. Но я пришел не за этим. У вас кто-то болен?

Это вступление, почти что в дружеском тоне, дало Янине время собраться с мыслями. Обернувшись к Рису, она спросила озабоченно:

– Какая у тебя температура, дорогой? Я еще не забрала у тебя градусник.