Фальшивая война (СИ)

Лечебных заклинаний он не знал, а Гермионы с её зельями здесь не было — поэтому он сделал единственное, что пришло в голову: кое-как обмотал руку испорченной футболкой, чтобы хоть немного остановить кровотечение и прикрыть рану от лесной грязи и дождя. Ткань быстро потемнела и потяжелела, напитавшись влагой и кровью, но Рон лишь затянул её потуже и неуверенно двинулся вперед. Куда идти, он толком не знал, но и стоять на месте смысла не было. Дождь и не думал стихать, укрыться ему было негде, а потому и пытаться согреться и высушить одежду не было смысла. Рон продирался через лес, освещая себе дорогу огоньком, который все же решился зажечь на кончике волшебной палочки после двух оглушительных падений, грохот от которых, казалось, мог перебудить половину леса. Он все равно то и дело спотыкался и несколько раз чуть не упал, рука болела все сильнее и сильнее, холодная вода стекала с волос прямо за шиворот, но парень все равно продолжал идти вперед, туда, где, как ему казалось, должна была быть река — а значит, и их стоянка неподалеку.

Вся его злость испарилась как по мановению руки. Стоило ему остаться одному – не прошло и нескольких часов, как он попался егерям и ушел от них разве что чудом, получил расщеп, и вот теперь бредет по мокрому лесу, все такой же голодный, только теперь еще и продрогший, промокший, истекающий кровью, бредет, толком даже не зная, куда и зачем. Только сейчас Рон понял, как много, на самом деле чудовищно много делала для них Гермиона, о скольких вещах она заботилась, как много держала в голове — и его сжирал жгучий стыд и чувство вины и за сегодняшний — а может, уже вчерашний?.. — вечер, и за все предыдущие, когда он позволял себе так несправедливо обвинять её в чем-то и предъявлять глупые претензии.

Рон шел и придумывал, что скажет, когда наконец найдет их. Представлял себе, как войдет в палатку с повинной головой, как извинится перед Гарри за все злые слова, что сорвались с языка, как попросит прощения у Гермионы за все-все, как будет отныне вести себя совсем по-другому. Она была права, права во всем: сейчас, когда они не знали, куда им двигаться и что делать, другу как никогда прежде нужна была поддержка, а не бессмысленные обвинения. Да и Гермиона после всего, что она сделала не только для них, но и для других, заслуживала немного отдыха и покоя — глядишь, и её ясная голова тогда произведет на свет какую-нибудь светлую идею, если не будет занята мыслями о том, как накормить и защитить двух взрослых, в общем-то, мужиков.

Поскользнувшись в очередной раз на каком-то мокром осклизлом торчащем из земли корне и едва не разбив себе нос, Рональд решил, что можно и немного передохнуть. Все равно раньше утра друзья никуда не двинутся, а, когда рассветет, он, глядишь, и сможет сориентироваться в окрестностях и переместиться поближе к нужному месту. Кое-как устроившись под каким-то деревом, чьи голые ветви сплетались достаточно густо, чтобы хоть как-то защитить от дождя, он наложил согревающие чары и забылся тревожным, поверхностным сном.

Проснулся Рон от того, что его трясло от холода, и жгучей боли в раненой руке. Завтракать было особенно нечем — палая листва в этом смысле не стала со вчерашней ночи ни на кнат привлекательнее, с неба все так же лило без остановки, а потому он забросил рюкзак на плечи и продолжил путь. Пальцы уже перестали кровоточить, но теперь отдавались пульсирующей, острой болью во всей правой половине тела при любом движении, так что трансгрессировать он не рискнул.

К реке парень вышел, по собственным прикидкам, когда время уже приближалось к полудню, и стал спускаться вниз по течению. С каждой минутой он все яснее понимал, что прошло слишком много времени, что он, вероятнее всего опоздал, и никого не найдет, но безумная надежда гнала его вперед и вперед, несмотря на боль, льющуюся с небес ледяную воду и голод. Идти вдоль берега было проще, чем по лесу, и Рон немного повеселел, приободрившись при мысли, что совсем скоро он вернется к друзьям. Однако его ждало жестокое разочарование. Несколько раз обманувшись, Рон наконец вышел на широкий участок берега, полукругом врезавшийся в русло реки — то самое место, где еще вчера стояла, скрытая чарами, их палатка. Но сейчас берег был абсолютно пуст, как будто ему все это только приснилось. Не было ни палатки, ни следов костра, за которым сидели беглецы и гоблины — ничего. Только в воздухе витал едва уловимый аромат кофе и жареного бекона, который наверняка был лишь плодом его воспаленного усталостью, холодом и голодом воображения.

Они ушли.

И где их теперь искать, Рон не имел ни малейшего понятия.

Сейчас, стоя здесь, на опустевшем берегу, он окончательно понял, что, поддавшись эмоциям, позволив дурному настроению взять верх над собой, он потерял все. Верных и преданных друзей, которые были рядом все эти годы, что бы ни случилось. Цель своего пути. Сам этот путь, который оборвался прямо вот здесь — точнее, продолжился, но уже без него.

К кому ему было идти?.. Куда податься?..