Фальшивые червонцы

Салынь. А вдруг ничего не найдете?

Цаплин. Уверен, что найду, товарищ начальник. Ради страховки предлагаю оформить осмотр, как мероприятие в порядке борьбы с незаконным самогоноварением. Поступил, мол, сигнал, и необходимо убедиться в его достоверности...

Салынь. Что же, это разумно. Именно с поиска самогонного аппарата и начинайте, а ежели результаты будут плачевными, никаких намеков на перышки. Извинитесь за беспокойство и сразу уезжайте. Понятно?

Цаплин. Понятно, товарищ начальник. Разрешите выполнять?

Салынь. То есть, как? Вы что же, в одиночку собираетесь действовать? Передайте трубку Василию Васильевичу, он окажет вам необходимое содействие.

Епифанов. Слушаю, Эдуард Петрович.

Салынь. Попрошу вас, товарищ Епифанов, пособить нашему представителю в этой неожиданной операции. Дайте квалифицированных людей, неплохо если и сами поедете. Ордер надо выписать в расчете на самогонный вариант, это Морозов придумал неплохо. По возвращении сразу информируйте. Желаю удачи, Василий Васильевич. Надо полагать, все будет в порядке.

Епифанов. Постараемся, Эдуард Петрович.

10

До деревни Дубно насчитывалось двадцать километров, да еще с гаком. Лишь половина из них по шоссе, а далее раскисшими осенними проселками по бездорожью. Автомобиль дирекции Волховстроя, на который рассчитывал Епифанов, оказался в ремонте. Пришлось ехать на лошадях.

К полуночи, насквозь промокшие и окоченевшие, они добрались до места. Деревня в столь поздний час уже спала, огней в окнах не было, и еще порядочно времени ушло на сбор понятых, необходимых для производства обыска.

Открыл им сам Биткин. С излишней резкостью гаркнул на рвавшуюся с цепи собаку, остервенело пнул ногой стоявшее у порога пустое ведро. Заметно было, что встревожен, изрядно нервничает.

Обязанности они распределили еще в дороге, и обыск взяли на себя милицейские товарищи. Сергей Цаплин сосредоточился исключительно на хозяевах. Встал в сторонке со скучающим, безразличным видом, ни во что не вмешивался, оценивающе примечал каждую мелочишку их поведения.

Узнав причину ночного визита милиции, Николай Сергеевич Биткин принялся негодовать и возмущаться.

Неужто начальство не изучило до сих пор здешних самогонщиков и лезет среди ночи к порядочным людям? Спросите у кого угодно в деревне, всякий объяснит, что человек он всеми уважаемый, трезвый, так что самогонный аппарат ему без надобности. При крайней нужде всегда купишь в Старой Ладоге бутылку-другую, разор не велик, А крушить все в доме, да еще в поздний, заполночный час, — грубое нарушение закона, за которое начальство по головке не погладит.

Странная, однако, получалась история. Чем громче негодовал хозяин, тем меньше верилось в искренность его возмущения.

Похоже было на другое. Похоже, что Николай Сергеевич доволен причиной вторжения непрошеных гостей. Грозится поехать с жалобой к прокурору, домогается сочувствия у застенчиво безмолвствующих понятых, а в душе небось злорадствует: ищите, ищите ветра в поле...

Обыск тем временем приближался к концу. Слазали с фонарем в подполье, где хранилась картошка, обшарили хозяйственные пристройки, сенной сарай и маленькую черную баньку, стоявшую на берегу реки. Ни змеевика, ни других хитроумных приспособлений самогонщиков обнаружено не было.

Вопросительно глянув на Сергея Цаплина, заместитель начальника милиции с недовольным лицом направился к столу. Пододвинул к себе лампу, достал из сумки бумагу и ученическую чернильницу-непроливайку. Результаты обыска надлежало зафиксировать актом, и они условились, что Василий Васильевич будет при этом изображать полнейшую неудачу.

Остановка теперь была за Сергеем Цаплиным, а он еще не принял окончательного решения, обдумывая, с чего же вернее начать. Фальшивки могли быть спрятаны в окованном железными полосками сундуке с одеждой, на котором, безучастно сложив руки на груди, восседала грузная, дородная хозяйка. Удобно их засунуть под перину или, к примеру, в икону с мерцающей перед ней лампадкой. Любой из этих вариантов вызовет, конечно, шумные протесты хозяев, так что желательно не ошибаться, надо бить наверняка.

Предпочтительнее все же начинать с иконы. Верующие нередко отваживаются на циничное богохульство, а этот ходит в членах церковной «двадцатки», этому и карты в руки.

— Иконка-то у вас, кажется, редкостная, — громко похвалил Сергей Цаплин. — Старинного, видать, письма, новгородского либо суздальского. Разрешите полюбопытствовать?

В глазах Биткина на мгновение вспыхнула растерянность, но он удержался, ничем не выдал своих чувств. Зато бурно отреагировала хозяйка. С неожиданной для ее комплекции резвостью сорвалась со своего насиженного места, кинулась наперерез, загораживая руками дорогу к иконе.

— Не позволю! — закричала она дурным, истеричным голосом деревенской кликуши. — Правов таких нету, не смеете трогать божий лик! Не позволю!