Фальшивые червонцы

— Испугался, гражданин следователь, каюсь в том чистосердечно. Посудите сами. Среди ночи нагрянули ко мне с обыском, весь дом перерыли, всех соседей всполошили, тут кто хочешь заикаться начнет. Верьте мне, я правду говорю. Затем, видать, и подброшена была та сумка, пропади она пропадом, что денежки в ней ненастоящие... Замыслили втравить в историю безвинных людей, вот и кинули ее в грязь... Найдется, дескать, простодушный человек, подберет...

— Кто замыслил?

— Откуда же мне то знать, гражданин следователь? Человек я маленький, смирный, в аферы эти не лезу и лезть не хочу...

Примерно так выглядели допросы, и не было, казалось, удержу беспардонному вранью церковного активиста. Над Биткиным в конце концов не капало, выдумками своими и отговорками он сознательно затруднял расследование.

Нервничать и торопиться приходилось Сергею Цаплину. Где-то разгуливали на свободе непойманные фальшивомонетчики, а он день за днем выслушивал пустопорожнюю брехню Биткина, терял понапрасну драгоценное время.

На один из допросов зашел к нему в следственную комнату Эдуард Петрович Салынь. Посидел, по своему обыкновению, у окна, ни во что не вмешиваясь, внимательно слушал, оценивающе присматривался к говорливому церковному деятелю.

Уходя, Салынь подкинул молодому следователю толковый совет.

Не худо бы заинтересоваться дезертирскими похождениями этого обнаглевшего субъекта. Амнистия после окончания гражданской войны распространялась на лиц, уклонявшихся от службы в Красной Армии. Но среди дезертиров бывали и убийцы, и грабители, и злостные конокрады, причем кое-кому из этой публики удалось выкрутиться, избежать законного возмездия. Вполне допустимо, что и за Биткиным числится с той поры должок. Предъявить его к оплате было бы и справедливо, и очень полезно для следствия. Быстренько учует, что взялись за него основательно, и, смотришь, изберет другую линию поведения.

Салынь попал в точку. Дезертирское прошлое церковного деятеля на поверку оказалось весьма красноречиво рисующим истинный его облик.

Выяснилось, к примеру, что из запасного пехотного полка, квартировавшего в Гатчине, умудрился он сбежать ровно за неделю до осеннего наступления Юденича на Петроград: рассчитал время с математической точностью, не ошибся. Однополчане Николая Биткина выступили на защиту Петрограда, гибли в тяжелых кровопролитных боях с белогвардейцами, а он отсиживался в лесной землянке, спасал свою шкуру.

Вслед за тем стало известно, что шайка дезертиров, сколоченная им в глухих чащобах Заладожья, весьма усердно промышляла разбоем и конокрадством.

До зимы дезертиры обходились мелкими кражами в прибрежных деревнях — то мережи рыбачьи опустошат, лакомятся жареным на костре сигом, то уведут из стада ягненка. С наступлением холодов вольная житуха в землянках несколько осложнилась. Тогда шайка начала грабить в открытую, быстро превратившись в дерзкую банду налетчиков.

Должок за Биткиным насчитывался изрядный. Вооруженное нападение на кассира торфоразработок, дерзкие ограбления на дорогах, многочисленные художества с угоном лошадей.

Непонятно было, как смог он миновать скамьи подсудимых, но допросы свидетелей разъяснили и это обстоятельство. Грабители из биткинской шайки предпочитали бесчинствовать подальше от тех мест, где их знали в лицо. Дождавшись амнистии, они спокойно вернулись в свои деревни.

Очередной разговор в следственной камере начался издалека, с уточнения фактов и событий почти десятилетней давности.

— Помочь следствию вы упорно отказываетесь, — сказал Сергей Цаплин. — Не знаю, в чем тут загвоздка, по-видимому, есть у вас причина брать на себя всю ответственность. Дело это хозяйское, всякий живет своим умом. Давайте, Николай Сергеевич, поговорим сегодня на другую тему — не о фальшивых деньгах, которые вы будто бы нашли на Сенной площади. Расскажите, пожалуйста, как вы дезертировали 5 октября 1919 года из Красной Армии и чем после этого были заняты?

Вопрос Биткину пришелся не по вкусу.

— Нечего мне рассказывать, — забормотал он, стараясь отделаться ничего не значащими, пустыми словами. — Был такой случай. Сбежал из полка, отпираться не буду. Боялся кровопролития и смертоубийства, как истинно верующий православный человек, не хотел попасть на фронт. Спасибо Советской власти, подвела под амнистию, простила мой грех...

— Нет уж, Николай Сергеевич, давайте не будем валить все на религию. Да и амнистия была гораздо позднее, а мне надобно знать, чем вы занимались в дезертирах. Вы и ваши друзья, с которыми скрывались тогда в лесу...

— Известно чем, гражданин следователь. В лесу обитали, хоронились подалее от людских глаз. Дезертирская житуха паршивая, голодная. Обовшивел весь, износился, на дикого зверя был похож по обличью.