Фальшивые червонцы

Спасибо Василию Васильевичу, сообразил усадить ее обратно на сундук да еще пошутил при этом, заметив, что самогонный аппарат в лампадке спрятать немыслимо, а любоваться искусством старинных богомазов никому не возбраняется, в том числе и работникам милиции.

Зябко ощущая на спине колючие взгляды хозяев и понятых, Сергей Цаплин медленно приблизился к освещенной тусклым мерцанием иконе. Постоял, как бы и впрямь любуясь потемневшим изображением Николая Чудотворца, не торопясь начал снимать икону с крючка. И тут к его ногам шлепнулся завязанный в тряпицу тугой узелок.

Догадка оказалась правильной.

В узелке были червонцы. Те самые, хорошо знакомые Сергею Цаплину. Двести сорок пять купюр. И все десятирублевого достоинства, все новенькие, нетронуто хрустящие.

Пока пересчитывали толстую пачку и составляли акт изъятия, Николай Сергеевич Биткин успел прийти в себя. От подписи под актом он отказался наотрез.

— Не мои это деньги... Подписываться не стану...

— А чьи же они? — рассердился Епифанов. — Не валяйте дурака, гражданин Биткин, все равно это бесполезно...

— Подсунул их кто-то... Не мои это червонцы, знать ничего не знаю...

— Да кому же взбредет подсовывать этакую уйму денег? Вы что, Биткин, в своем уме? Или нас всех считаете идиотами?

— Не стану подписываться... Хошь режьте меня, хошь стреляйте — нету моего согласия...

Пререкания грозили принять затяжной характер, и Сергей Цаплин решительно их оборвал:

— Подписывать акт или отказываться — добрая воля гражданина Биткина. Хочет ставит подпись, хочет не ставит, для нас важен результат обыска. Собирайтесь, Николай Сергеевич, вы поедете с нами!

— За что забираете? Я ни в чем не виноват! — заскулил Биткин, а жена его, словно услышав боевую команду, начала причитать как по покойнику. Рвала на себе волосы, брякнулась с размаху на пол, завыла в голос.

Хотелось сказать этим бесстыжим людям что-нибудь злое, гневно обличительное. Хранят у себя фальшивые червонцы, прячут их в иконе и еще изображают святую невинность.

— Вы арестованы, — усталым голосом объявил Сергей Цаплин. — Вот ордер на ваш арест...

11

Допросы Биткина были тягучими, редкостно утомительными, и после них отчаянно разбаливалась голова.

Попробуй-ка часами продираться сквозь каменную стену вранья. Причем вранья глупейшего, безнадежно тупого, но повторяемого с неизменным упрямством фанатика. Непременно почувствуешь себя вконец опустошенным.

Сперва церковный активист решил держаться на голословном отрицании всего. Колотил себя в грудь, божился и клятвенно уверял следователя, что не ведает, как узелок с червонцами очутился у него в избе. Чудеса какие-то, прямо наваждение от лукавого. Обнаглел до такой степени, что пробовал даже строить намеки, будто подброшен тот узелок работниками милиции. Для чего — объяснить затруднялся, но факт, что подброшен.

Понадобилось вызвать из Старой Ладоги Клавдию Окуневу, дочку отсекра партячейки. На очной ставке она опознала в Биткине того самого разговорчивого дядьку, что дважды забегал к ней на почту менять свои фальшивые червонцы.

Опознал Биткина и торговец-лотошник Емельян Комаров по прозвищу Комарик. Рассердился, стыдил мошенника, требовал немедленного возмещения понесенных им убытков.

Эксперты дали заключение, что все двести сорок пять десятирублевок, обнаруженных при обыске у Биткина, являются поддельными.

Следующая порция биткинского вранья была нисколько не интереснее предыдущей.

После очных ставок Николай Сергеевич взялся доказывать, будто нашел сумку с деньгами в Ленинграде. Поехал в город по хозяйственным надобностям, заглянул за покупками на Сенную площадь, где торгуют в ларьках оконным стеклом, и вдруг привалило человеку шальное счастье.

Сумка эта валялась в грязи, затоптанная сотнями ног. Николай Биткин поднял ее и денежки в милицию не сдал, за что готов нести кару по всей строгости закона. Грех, понятное дело, великий, попутала его нечистая сила, и вину свою он осознает.

Про то, что денежки фальшивые, слышит впервые от следователя. Знал бы заранее, поостерегся бы их тратить. И не пришлось бы маяться в тюрьме за компанию с разным ворьем и жуликами. Ведь он, Николай Сергеевич Биткин, человек честнейшего образа жизни, под судом и следствием отродясь не состоял, у односельчан своих пользуется уважением.

— Позвольте, а в 1920 году разве не было у вас судимости?

— То, гражданин хороший, в счет не берется согласно советским законам. Амнистия тогда вышла всем, которые по несознательности и темноте своей хоронились в лесу, дезертирничали. Прощение, одним словом, от самого Президиума ВЦИК...

— Ну хорошо, допустим на минуту, что вы нашли сумку с деньгами. Зачем же было сочинять провокационные выдумки, будто фальшивые червонцы подкинуты вам милицией?