Фанатизм

– При чем тут девчонки?! До утра можно и кроссворды разгадывать! – хохотнул Димка, но всем было ясно, что не шутит – не хочет уступать Горчакова никому из девчонок.

            Иван засмеялся.

– Нет, я кроссворды разгадывать не хочу!

            Шары в лототроне завертелись, и в одном из них бухало мое сердце.

– Ну, сам смотри. Как знаешь, – кивнул Стас. – Только Асю Артемка с тобой не оставит, а Марианна – девушка замужняя…

            Все было как бы в шутку. Колька заулыбался и крепче прижал Марианну к себе. Ася хихикнула. Ирина взглянула на меня – в глазах была сумасшедшая надежда и сумасшедшая решимость.

– Ну, пусть тогда Ира останется, – сказал Горчаков. – Сможешь, подруга?

            Мой номер не выпал. А если бы и выпал, я бы взяла самоотвод. Не люблю таких розыгрышей – даже в тесном кругу. Зато Ирина не смутилась.

– Конечно. Меня никто не ждет.

            Андрей поднялся резко, сказал, что ему пора. Димка тоже вылетел пулей, и Стас засобирался. Всем было не по себе – даже после всего выпитого, съеденного и выкуренного. Когда-то мы обсуждали Сартра, Линнея и Выготского, а скатились до мусорной анаши и сводничества. Это он так захотел.

            Я искала дверь, как в тумане, с одной мыслью – выйти из круга.

            Всех провожала Ирина – на правах хозяйки.

– А как же твой Женька? – спросила у нее Марианна едким шепотом.

– Так у Женьки жена есть, – ответила спокойно Ирина.

– Вот это новости! Жена у него нашлась!

            Смех оборвался.

19. ВЕТЕР

            Не знаю, сколько дней прошло, но все эти дни мне было одинаково плохо. Даже если ты знаешь, что все это не по-настоящему, больно – как по-настоящему, как взаправду. И неревнивое, нетребовательное чувство превращается в злую, ревнивую, требовательную стихию.

            Я вспоминала тот день, когда она неожиданно пришла ко мне и жалась к батарее – искала тепла и понимания, а я имитировала тепло и понимание, но уже тогда чувствовала уколы ревности. А теперь ревность просто застилает глаза. Ревность дорисовывает то, чего нет, и раскрашивает в цвета, которых не существует.

            Когда она позвонила, и на экране мобильного высветился ее номер, первой мыслью было «не отвечать». Она же счастлива. Она же нашла свое тепло. Ее же мечта сбылась. При чем тут я? Что нужно ей еще и от меня? Но, конечно, я ответила.

– Сонь, может, увидимся? – спросила Ирина робко. – Боюсь приходить без приглашения.

            Ее голос не показался мне слишком счастливым.

            Вечером мы увиделись.

– Ты одна? – она осторожно прошла в квартиру. – Мне и поговорить не с кем. Все шарахаются от меня.

– Кто «все»?

– Наши.

            Вот это да! Молодцы ребята!

– А с Горчаковым как?

– Нормально. Встречаемся. Ночуем вместе. Я тогда думала, что он пошутил. Но он серьезно это…

– Поздравляю.

– Не сердишься?

– Бог с тобой! Ему нужна рассудительная девушка, надежная, юрист. Мне даже спокойнее стало, – соврала я.

– Он предлагает мне к нему переехать.

– Здорово.

            «Здорово» прозвучало как «пиздец».

– А что он об Илоне говорит?

– Ничего. Я думаю, это никак не связано. Совпало просто.

– Да-да, я тоже так думаю. Значит, все отлично у вас…

            Я боялась, что вот-вот она начнет рассказывать, каков Горчаков в постели, есть ли у ангела член и каких размеров…

– Ир, меня тошнит как-то…

– А температура есть? – вскочила она.

– Небольшая была утром.

            Она попятилась.

– Ты маску носишь?

– Нет…

            Ирина поспешила убраться. Не иначе, как опасалась заразить Горчакова. Еще бы – они же в самом начале долгого и счастливого пути!

            Я не ревела. Просто смотрела в окно.

            Когда на улице ветер, а в квартире не включен свет, можно просидеть у окна бесконечно долго – положив голову на подоконник и глядя на людей на улице. Ты в тепле, ты защищен, а они, несчастные, носятся на ветру, в суете, в беготне по магазинам.

            Но на самом деле – это не твой дом, а съемная квартира, и у тебя за душой нет ничего, кроме того же ветра, который снаружи.

            У тебя нет ничего. Только несколько страниц в Интернете, которые никто не читает. Только работа, на которой тебя так легко заменить. Только твои мечты, которые уже никогда не сбудутся: их время прошло.

            Человек, которого ты любишь, живет своей жизнью – курит, тратит деньги, развлекается, работает, страдает от похмелья, занимается сексом. Ты считаешь, что секс – это так мало, ничтожно мало. Но его секс с другой женщиной – это сразу минус полжизни и минус полсердца.

            Ветер рвет сумки из рук усталых женщин. А они спешат – как парусники против течения – готовить ужин, радовать, утешать, оберегать своих любимых, заботиться о детях. Женщины с сумками – это те самые киты, на которых стоит неустойчивый мир.

            И где-то сейчас бежит Ирина – с пакетом из супермаркета, с планами на сто лет вперед, с возможным «невозможным», со своим огромным счастьем – бежит к Горчакову, такому любимому, фантастическому, сбывшемуся для нее одной Горчакову.

            А я сижу у окна и смотрю на ветер.

– Ты знаешь, который час? – спросил Бусыгин, когда я набрала его номер.

– Нет.

– Одиннадцать вечера.

– И что? Вы уже спите?

– А я тебе нужен?

– Нужны.

            Он приехал. Вошел, снял шапку с козырьком и пригладил волосы.

– Обещал себе – не видеться с тобой больше.

– Считайте, что это по работе, – предложила я. – Как ваше расследование?