Фантасмагория душ. Рассказы и стихи

«Если ты боишься – не смотри. Просто зажмурься и спрячь в голову в песок. Не думай, не размышляй: что было тогда плохого или хорошего, что сейчас не так или что несравнимо с теми годами. Вот тебе чёрно-белые краски – ими и рисуй, а цветные тебе не положены».

«Страх, страх, страх». Некоторые из тех, кто наверху, не хотят, чтобы этот червь исчез навсегда у находящихся внизу. Они подкармливают его. Взращивают популяцию беспозвоночных существ в своих лабораториях. Распространяют их через всевозможные средства коммуникации. Даже испытывают воздействие ничтожеств на себе. И отряд коричневых извивающихся существ не исчезает с планеты, не выводится, а продолжает плодиться. Роет запутанные ходы в душе человека, превращая норы в непроходимые лабиринты. Умело скрывается от яркого света, не позволяя себе вылезти на поле однозначности и определённости. Сторонится прямых вопросов, потому что у червей не может быть простых и понятных ответов…

Неожиданно я вижу, как «люди, люди, люди» из монитора подходят всё ближе и ближе ко мне. Вот улыбается Тараненко Василий Максимович, разглаживая морщинистое лицо. Подмигивает мне левым глазом Тараненко Трофим Сергеевич, будто бы зная какую-то тайну. Дружелюбно машет рукой Тараненко Яков Петрович, словно мы с ним старые знакомые. Они чисты и в них больше нет страха.

Все Тараненко по скорбному списку перешли ту грань, за которой коричневым тварям быть нельзя, не положено. Эти люди стали свободными. А если мои однофамильцы смогли, значит, и я когда-нибудь смогу…

Ночь. Темно. Ухожу

Ночь. Темно. Ухожу.
Ухожу навсегда.
Чуток мыслей сложу
В чемодан и – айда!

Вы забудьте, что жил.

Жил на этой земле.
Всем долги заплатил
И исчез вдруг во мгле.

Человечек простой.

Не высок, не урод,
Не весёлый, не злой –
Рядовой пешеход.

Круглый шарик меня

Приютил лишь на миг.
А теперь вот и я
Стал его выпускник.

Чип

Люди в своих размышлениях могут зайти так далеко,

Что им будет непросто возвратиться оттуда обратно.
Они не понимают,
Что абсолютное большинство тайн сокрыто в них самих.
И для прозрения нужно просто остановиться и
На время закрыть глаза…

Чип, вживлённый в мозг, всего за пару часов стал практически своим для огромной армии нейронов, обитающих внутри моей черепной коробки. Полетав немного вокруг неожиданно появившегося инородного объекта, солдаты – нервные клетки равнодушно отвернулись от микроскопической пластинки, продолжив выполнять свой внутрителесный долг. Принимая сигналы извне и отправляя их дальше во все без исключения части человеческой материи, близорукие рядовые не догадывались, что чип начал вести строгий оперативный учёт возникающих мыслей и образов. Бесперебойно транслируя производные разума в вышестоящий командный пункт, нанокомпьютер уже на первоначальном этапе определял степень их созидательности или разрушительности.

«Щёлк-щёлк-щёлк», – счётчик, беспристрастно цокая, накручивал показатели в плюс или в минус, в зависимости от степени положительного или отрицательного результатов.

«Щёлк-щёлк-щёлк», – то увеличивались, то уменьшались циферки на дисплеях механизмов, установленных на небесах под каждого конкретного индивида прямо в момент его рождения.

Так настроенная и выверенная по историческим эталонам система точно определяла, куда человек должен быть направлен после физической смерти – в рай или в ад. Если высокоорганизованный арифмометр после подведения итогов показывал значение больше нуля, то субъект отправлялся в рай. Если меньше, то уж делать нечего, красная дорожка раскатывалась к двери с надписью «Ад».

Нововведение по установке умных счётчиков в черепки было спущено из правящих сфер недавно, по причине полнейшей неразберихи среди преставившихся граждан, регулярно поступающих на горестный призывной пункт. Раньше в Божьемате частенько ошибались и записывали постриженного под ноль новобранца не в те ряды войск. А как здесь не просчитаться? Все призывники поступали голенькими, с такими ангельски спокойными лицами…

Очередь в кабинет, где восседала приёмная комиссия, была длиннющая. Люди, переваливаясь с одной ноги и другую, располагались рядком, молчаливо уставившись в затылки впереди стоящих. Каждый, прикрывая причинное место, держал учётный документ, где неразборчивым почерком было записано множество фактов о его предыдущей жизни. Жалость подкатывала к горлу, перекрывая независимый сторонний взгляд на колонну новичков. Вот их всех и направляли в рай.