Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

Напасть на гончарный завод, навести шухер, а когда господа чекисты кинутся на выстрелы, с отрядом отборных хлопцев захватить здание ЧК, пленного, чтобы смог распояснить, что да к чему, взять барахлишко, а там — руки в ноги и ходу, ходу, ловцы случайной удачи, попутного ветра вам в спину. Осталось проработать детали, только вот плохо они прорабатывались с друзьями-товарищами по разбойному ремеслу. Не доверяли они друг другу и, между прочим, правильно делали. Будь Кумок на месте Медника с Африкой, он бы тоже себе не доверял. А с другой стороны, с какой стати эти двое могли претендовать на долю в добыче? Сами сладкий кусман изо рта выронили, никто их не заставлял с такими ценностями в Лукоморск ехать!

Захотелось сразу двух зайцев убить, чего ж расстраиваться, если счастье изменило и отвалило к более удачливому?

С другой стороны, если про ценности рассказать Марии, то вряд ли она выпустит их из рук. Сама будет за этими пришлыми следить, чтобы кончить их в подходящий момент. Новый план созрел в голове атамана.

— Ладно, — неохотно согласился Кумок. — Вместе так вместе. Одну соль жрем, по одной дорожке ходим!

Медник с Африкой быстро переглянулись.

Раз атаман спорить перестал и вместе идти согласился, то без слов надо было все понимать — кончат их, как только ценности в руках атамана окажутся. Но бандит тем и отличается от нормального человека, что переполнен нахальства и оттого полагает, что прежде, чем кончат его, он успеет выстрелить сам.

* * *

Коты всегда просыпаются немного раньше людей. Как бы рано ты не проснулся, кот уже ждет твоего движения и радостно бросается на кухню впереди тебя, полагая, что вся твоя жизнь положена на вечный алтарь кошачьего услужения. Вот и Антон едва открыл глаза, а в лицо ему уже укоризненно смотрели желтые немигающие глаза с узким вертикальным ромбом зрачка.

— Спишь? — укоризненно спросил Баюн Полосатович. — А того понять не можешь, что проголодался товарищ. И вообще, с тобой спать затруднительно: брыкаешься ты очень и бормочешь по ночам. По-моему, я вчера валерьянки перебрал. С вами ведь такое тоже случается, да? Вялость во всем теле, даже хвост поднимать не хочется. И внутри все горит, будто мышь какая ворочается, назад лезет. Вечером они неплохо посидели: Антон с бутылкой горилки, купленной накануне, а кот с валерьянкой, которую он до нужной кондиции разбавлял водой. Остатки вчерашнего пиршества — несколько ломтей крупно порезанного хлеба, хвост скумбрии пряного посола, помидоры и огурцы в чашке, козий сыр, еще стояли на столе.

— Ты помнишь, что мне вчера говорил? — спросил кот. — Раздухарился ты вчера, товарищ Кторов. В столицу обещал взять, на довольствие в спецотделе ВЧК поставить, с учеными свести. Я тут подумал немного. Столица — это хорошо, довольствие столичное — вообще отменно, а вот ученых не надо. Знаю я ваших ученых! Если они что-то не понимают, сразу за скальпель хватаются. Один так вообще заявлял, что вы не можете ждать милостей от природы — взять их у нее ваша задача. Ну только я так понимаю, если к природе со скальпелем лезть, она однажды и обидеться может.

— Помолчи, — страдальчески морщась, попросил Кторов.

Скажи ему кто-нибудь пару недель назад, что в небольшом курортном городке он будет искать Голема, воевать с картиной из духана, считать летящих по небу ведьм и пьянствовать с котом, он бы назвал этого человека идиотом. Человек всегда склонен недооценивать окружающий его мир. И прежде всего из-за того, что себя он считает венцом творения и главной фигурой мироздания. А потому и не верит разного рода предсказателям.

Кот тяжело спрыгнул к постели, подошел к ведру с колодезной водой и, встав на задние лапы, принялся лакать воду прямо из ведра.

— Молчи, молчи, — пробормотал он в пространство перед собой. — Все тебе рот затыкают, а чуть что — сгоняй, Баюн, на разведку, доложи, что происходит. А вот вам! — и кот изобразил совсем уж невероятное движение хвостом.

В окно постучали.

— Войдите! — слабым голосом разрешил Антон.

Вошел чекист Гнатюк — в галифе, подшитых кожей, в черкеске с газырями, в мягких кавалерийских сапожках, свежий, бодрый, глянул с веселым осуждением.

— Похмеляетесь?

— Было бы чем, — грустно сказал кот. — Ишь, разоделся, Мальбрук, в поход, что ли, собрался?

— В поход — это тебе, — сказал чекист. — Вылизывайся как следует, молочка попей, тебе Дарья Фотиевна передала. Пойдешь в Разбойную слободу, посмотришь, что к чему. Только поосторожнее будь, помнишь, как в прошлый раз от собак отмахивался?

— Молоко — это хорошо, — сказал кот, двумя лапами держа кринку и наливая молоко в чистую миску. — Только вот никуда я не пойду. Вам дислокацию уточнить, а шкуркой почему-то рисковать я должен. Хоть бы наган какой выдали, я бы их, потомков Джульбарса, на месте бы порешил!

— Поговори, — пообещал Гнатюк. — Есть такое слово — надо! Вот по нему себя и равняй. А насчет нагана — ты его что, хвостом держать будешь?

— Э-эх, — сказал кот. — Был бы шпалер, а уж чем его держать, мы завсегда отыщем, господа чекисты!

Кторов свесил ноги с постели, встал, подошел к столу.