Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

— Куда? — Скиба на него уже зверем смотрел. — В Маслино?

— В расположение, — сказал отец Федор. — А Маслино… Как говорил Остап Бендер, товарищ капитан, согласие есть продукт непротивления двух сторон. А в нашем случае одна сторона противится. Поехали. Поехали, дома все расскажу!

Это уже был ответ!

Постепенно отец Федор избавлялся от своей задумчивости и обретал привычное всем состояние. Я представлял, как сейчас матерится капитан в кабине, и мне стало смешно. Он уже должен был знать некоторые психологические особенности Вострикова, тот рта не откроет, пока все не обмозгует и не уложит кирпичики увиденного в ровный ряд кладки своей головы. Дворников и Дроздов, хоть и поглядывали на отца Федорова с нетерпением, с расспросами не лезли, они товарища знали лучше капитана. Все-таки интересно все выходило: судя по всему, деревня Маслино существовала, возможно, что все легенды, которые были пересказаны нам в Черняево, тоже имели место в действительности. И заколдована была деревня с незапамятных времен, а скорее всего, местные жители со времен Петра Первого, а то и раньше, знали способ, как отвести от своей деревни внимание. Оттого и наши ее не находили, даже ни разу официальные представители в деревню не входили, потому и немцы проходили стороной. Капитан был прав, за такой секрет наше правительство ничего не пожалело бы. Вы только представьте, создали партизанский отряд, он немецкие тылы громит, а его база остается неуязвимой, потому что немцы ее обнаружить не могут.

— Востриков, — нетерпеливо сказал Скиба, трогая свои усы, что было явным признаком охватившего его волнения. — Давай, давай, телись! Ну?

— А что ну? — сказал отец Федор. — Есть там деревня. Богатая деревня. Наверное, потому что колхоза нет. Хорошо люди живут. Я там со старостой разговаривал.

— С кем? — Скиба резко выпрямился.

Его можно было понять. К тому времени староста и оккупационный режим были неразделимы. Немцы, куда они ни приходили, повсюду насаждали своих прихвостней, назначая их старостами и называя власть старост деревенским самоуправлением. К самому слову «староста» уже относились с настороженностью, а освобождая территорию, старост всегда старались взять живыми, чтобы потом повесить их на ближайшей площади освобожденного населенного пункта при большом стечении народа. Существование старосты в Маслино автоматически означало, что немцы туда каким-то образом проникли.

— Да нет, — недовольно сказал Востриков. — Какие там немцы! Старостой у них человека зовут, который в деревне авторитетом пользуется.

Старостой в деревне Маслино оказался Николай Петрович Волкобой, чей род проистекал из знаменитого рода Никодима Волкодава, личного телохранителя известного в свое время угро-финского вождя Охулайнена. Странника в монашеском одеянии он встретил приветливо, но без излишней суеты.

— Поначалу он и рассказывать ничего не хотел, — вздохнул отец Федор, — пришлось военную хитрость применить!

— Пьянку организовал! — догадался капитан Скиба.

— Не организовал, а намекнул, что странники и монахи тоже приемлют, — возразил Востриков. — А народ там бесхитростный, радушный…

Он замолчал, и сразу видно стало, что человек еще раз пусть и мысленно переживает изобилие недавнего стола.

— Жратвы там было! — подтвердил нашу догадку Востриков. — Меня аж стошнило по причине здешней бескормицы. Верите, хлеб резался без меры, сало… — он сладко поморщился. — Сало вот такенными кусками резали, — показал он два исхудавших пальца. — Я думал, не выдержу, сердце сдаст и желудок не примет!

— Выдержал? — с хорошо просматриваемой завистью спросил Дроздов.

— Так под самогоночку же! — удивился вопросу отец Федор.

— Ну, дальше, дальше! — поторопил его Скиба.

— Дальше были маринованная брусничка и соленая капустка, — умиленно сказал отец Федор. — И грибки! Такие грибки! А свинину жареную поставили на стол без нормы, по желанию души…

Я почувствовал, что желудок мой негодующе ахнул, а рот наполнился тягучей слюной.

— Тебя, Востриков, за такие рассказы на месте кончать надо! — не выдержал Сергей Семенович Дворников. — Тебя за дело спрашивают. А ты товарищам рассказами о жратве пытку устраиваешь! Ты на военный трибунал своим рассказом тянешь, это я тебе, как голодный особист говорю! Ты бы нашему полковнику по этот стол рассказал, тут бы тебе чистый трындец и настал бы!

— В самом деле, отец Федор, — поддержал Дворникова капитан. — Говори по существу, а не о жратве. Когда ты о своем недавнем застолье рассказываешь, у меня рука сама к кобуре тянется. Если ты такой умный, что ж ты у тамошних жителей сальца-то не отжалел для товарищей своих боевых?

— Почему не отжалел? — обиделся Востриков. — Я у них на дорожку и самогоночкой разжился! Вы, товарищ капитан, просто не оценили достоинств святого одеяния. Под скуфьей затарочки сразу и не заметишь.

— Так что ж ты молчишь, морда поповская? — радостно сказал Паша Дроздов.