Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Яйцо созревало, в один прекрасный день оно пошло трещинами и из большого яйца родилась Великая звездная птица. Звездная птица отложила малые яйца, из которых родились звезды и планеты. Звездная птица много трудилась, поэтому, когда она создала Солнце и Землю, сил у нее осталось мало. Потому все птицы у нее получились мелкими, а ластокрылы, которым предстояло стать властителями мира, родились бескрылыми. И им пришлось научиться плавать и нырять, чтобы добывать хлеб свой насущный. Научила их плавать и нырять большая звездная птица. А потом она улетела, но обещала вернуться. Пока она отсутствовала, появились коварные приматы. Силою и коварством они вытеснили ластокрылов из самых уютных уголков Земли. Ластокрылам пришлось приспосабливаться к жизни в холоде. Но так не будет вечно. Однажды вернется большая звездная птица, она изгонит приматов, и весь мир станет снова принадлежать ластокрылам. Ведь что такое наша Земля? Это яйцо, в котором спит до поры до времени зародыш большой звездной птицы. Иногда будущий птенец просыпается, скорлупа сотрясается, опадают в прах города приматов, и тогда они дрожат в страхе за свою жалкую жизнь.

Носитель знаний сделал паузу, давая двум приматам проникнуться величием описанной им картины.

— Понял, братила? — Жорик подергал щетину на полных щеках. — Каждый лепит бога по своему подобию. У них, как я понял, — Большая звездная птица. Не удивлюсь, если она у них точная копия пингвинов, только с крыльями.

— Погоди, погоди, — сказа Илья Константинович. — Ну если все так, как он рассказывает, значит, эта их Большая звездная птица и все живое на Земле создала, значит, и людей тоже! Так чего же они на нас отрываются?

Хилькевич восторженно щелкнул языком и с ехидством повернулся к пингвину. Носитель знаний, судя по внешнему виду, был из стариков и маскировал возраст выщипыванием перьев с головы. У него был черный клюв, покрытый небольшими пятнами и внимательный, даже острый взгляд.

— Нет, — сказал пингвин. — Большая звездная птица к вам не имеет никакого отношения. Вас создал черный поморник[15]. Он всегда вредит птице, он пакостит ей везде, где сможет. Он расстилает черные поля среди звезд, чтобы птице было труднее ориентироваться и двигаться среди них. Вы черные создания, вы — приматы!

— Вот так, — Жора хмыкнул. — Надо полагать, что этот самый поморник у них вроде нашего дьявола. Интересно, а как они научились говорить? Или это тайна?

— Какие тайны могут быть от низших существ? — пингвин презрительно щелкнул клювом. — Дар. Волшебный дар, который прислала нам звездная птица.

— Темный лес, — Жора с надеждой посмотрел на Русского, но тот лишь беспомощно развел руками.

— Базарь, дружок, дальше, — бодро сказал Жора и уселся удобнее. — Может, скажешь что-нибудь внятное.

И, обернувшись к Русскому, добавил:

— Знаешь, Константиныч, он мне одного мурманского наркошу напоминает. Веришь, двое суток с ним по душам говорили, и ни-че-го! Ладно, Жора не в обиде, время у нас есть! Пока мы их не поймем, хрен им, а не холодильники «Юрюзань»!

Лысый пингвин неохотно продолжил свои откровения.

Под святым яйцом пингвины подразумевали Землю. Она хранила зародыш большой звездной птицы. Рано или поздно ей предстояло вылупиться из яйца. Ластокрылам это обещало вечное спасение. Но сначала им предстояло пройти очищение. Для этого надо было обязательно увидеть скорлупу. И тогда все популяции ластокрылов будут жить в тепле и сытости. Будет много рыбы и креветок, не станет косаток и огромных многоруков, приходящих из глубины. Все будет счастливы, и не надо будет воровать яйца друг у друга. Не будет приматов. Не будет врагов. Наступит эра вечного счастья. Пингвины будут жить очень долго. Не станет болезней. Но это случится еще нескоро, возможно, что хорошую жизнь увидят только птенцы птенцов тех птенцов, что родятся через несколько сот полярных дней и ночей.

Жора хлопнул себя по ляжкам.

— Слышь, Константиныч, так это он нам про ихний коммунизм втуляет. Царствие Небесное для пингвинов! Ну точно, как наши базарили — вы этого не увидите, а вот ваши дети, и если не они, то внуки ваших внуков точно увидят хорошую жизнь. Нет, ты прикинь, без разницы, кому лапшу на уши вешают — людям или птичкам каким. Нет, я так и думал, что все эти сказки еще с пещерного времени тянутся — надо же вождям как-то народу пасти заткнуть, чтобы пахали и верили. Молодцы! Я думал, у них-то хоть все не так. Хрен там, система оболванивания одна и та же. Да и откуда ей быть другой? На одной планете живем!

— Я говорил, что приматы не способны понять великие идеи ластокрылов, — оскорбленно прощелкал лысый пингвин. — Рассказывать приматам о великом народе — все равно что планктон метать перед косатками!

— Мы понять хотим, — наставительно сказал Жора.

В пещере было тепло, он даже куртку расстегнул. На шее у Жоры желтела толстая цепь.