Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Ничего вы не хотите, — сказал пингвин. — Вы же себя царями природы мните. Потянется к вам живое существо, так вы сразу думаете, какую пользу из этого извлечь. Лошадь работать заставили, собаку на цепь посадили, про крупнорогатый и мелкорогатый скот я вообще не говорю! А как вы обошлись с птицами? И ведь одного не можете понять, варвары, ведь яйца — это будущие птенцы! Я с вами разговариваю по указанию императорской семьи, в противном случае стал бы я перед вами планктон метать!

Успокоившись, он щелкнул клювом, поискал что-то у себя в перьях и более миролюбиво сказал:

— Знаете, как один ластокрыл счастье искал?

— Излагай, рыбоед, — покладисто разрешил Жорик. — Все равно делать нечего!

* * *

Плохо тогда было в Антарктиде.

Времена были жестокие — мороз, рыба от берегов куда-то ушла, криля мало стало, а из глубин начали подниматься к поверхности кровожадные многоруки. Совсем не стало житья ластокрылам. И вот один из них, звали его Адептом Кризолофом — решил отправиться в странствия, чтобы правду найти и выяснить, есть ли места, где ластокрылы счастливо живут. Бросился он в воду с отвесной скалы и поплыл.

Долгим и опасным было его путешествие. Рыбы в воде не было, приходилось питаться медузами и планктоном. Несколько раз на него нападали хищные косатки, и только по счастливой случайности Адепту удавалось спастись. Глядя вниз, видел он хищных многоруков, которые следили за ним и готовы были сожрать. И подумал Адепт, что самое опасное для ластокрыла — океанский простор, где на поверхности ждут косатки, а внизу стерегут многоруки. И вот выплыл он к огромному острову. Выглянул из воды и увидел братьев-ластокрылов, которые стояли у воды и смотрели вдаль. Выпрыгнул Адепт Кризолоф на берег и заговорил с братьями. И спросил Адепт, почему смотрят они вдаль так печально и пристально? И сказали ему островитяне, что рыбы много у берегов, даже ловить не приходится — сама в клювы лезет. И яиц никто у них не ворует. Но нет счастья на острове, много на нем диких зверей, готовых напасть на бедных ластокрылов. И приходится ластокрылам спасаться от них в воде. Но и в воде не спокойнее. Только поплывешь прочь от берега — тут тебе и косатки с кашалотами, и многоруки, и донное облако, и опять надо искать спасения. Понял Адепт Кризолоф, что нет счастья на острове, и поплыл дальше. Плыл он, плыл, устал и обессилел. Лег он на воду и посмотрел в небеса. С небес на него смотрел желтый глаз звездной птицы. И еще парили в небе воры-поморники. И подумал Адепт, что самое безопасное и счастливое место на свете — это небеса: нет там хищников и врагов ластокрылых. Если бы там еще была рыба! И вдруг увидел ластокрыл, как летит по небу стая рыб. И уверился тогда ластокрыл Адепт Кризолоф, что самое счастливое и безопасное место воистину небеса. Все есть — и спокойствие, и еды вдоволь. Вот только летучих рыб на нем неудобно ловить — то слишком низко они летают, то чересчур высоко. И понял Адепт, что нет счастья и на небесах. Тут мимо проплывала ледяная гора. Выпрыгнул на нее ластокрыл и дальше отправился путешествовать на ледяной горе. Хорошо было на ледяной горе! Не было здесь сухопутных зверей, некому было воровать яйца, и от тех врагов, что ждали в воде, можно было легко спастись — выпрыгнешь из воды на ледовой утес, и ты уже в безопасности. А ледяная гора медленно плыла в незнакомые места — щедрые и прекрасные. Рыбы в воде было много, как планктона в обильные годы. В иные дни даже в воду бросаться не приходилось, сама рыба вылетала из воды и падала на ледяной остров. Только собирать успевай! И подумал ластокрыл Адепт Кризолоф, что нашел он счастье, есть в мире рай для народа ластокрылых. Плыл он на острове и смотрел мир. И казалось, что путешествию его не будет конца. Но однажды Адепт вдруг заметил, что ледяная гора становится меньше. И с каждым днем ледяная гора таяла все больше и больше, пока в один прекрасный день Адепт Кризолоф не обнаружил, что ледяной горы нет, а он сам плывет в воде. И понял Адепт, что любое счастье наподобие ледяной горы. Это только кажется, что оно будет вечным. Но как у всего в мире есть свое начало, так у всего в мире есть свой конец; а счастье недостижимо, оно лишь поманит бедного ластокрыла и, когда он подумает, что обрел наконец покой, оставит его в одиночестве — в сожалениях и печалях.

— Печальная сказочка, — сказал Илья Константинович. — Философская.

— Не, ну все правильно, — вздохнул Жора. — Со мной такое не раз бывало. Иной раз думаешь, все, вот оно, поймал удачу за хвост. А потом оказывается, хрен тебе, только ликовал напрасно. Я, когда первые бабки отбил и кредитной карточкой в «Банк оф Нью-Йорк» обзавелся, думал — предел, сбылись, Жорик, мечты идиота! Пройду по Рио-де-Жанейро в белых штанах! Ну прошелся. И что? Да ничего особенного. Ну мулатки ништячные, ну в кабаке можно местную хавку заказать. Так ведь у человека все органы по одному экземпляру. Всех мулаток не подгребешь, в два горла пить не будешь, даже за столом без мезим-форте нормально не посидишь!

— Ты не о том. Жорик, — сказал Русской. — Ты все спутал.