Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— А ты им холодильники выписывал, — Русской перешел на шаг. — Медные сковородки им надо было выписать с самоподогревом.

Хилькевич, опасливо озираясь, тоже перешел на шаг.

— Не торопишься, — упрекнул он товарища. — Догнать ведь могут, Илюша!

— Меня уже два года ловят, — переводя дыхание, отозвался Русской. — Менты по экономической линии, а киллеры — по бытовой. Направление бега едва успеваю менять.

Жора подумал.

— Если глубже во все смотреть, — сказал он, — киллеры тебя тоже по экономической линии ловят, им же за тебя лавэ кинули, и хорошие, раз они и за рубежом тебя оставить не хотят. А будь ты простым ваньком с деревни Поликарповки, который каждый день жрет водку и самогон, на хрен бы ты им сдался? Вот и получается, что у всего корни из экономики растут, как ноги из известного места. По-другому и быть не может, Константиныч. Люди всегда гибнут за металл. Об этом даже песню сложили, сам слышал в театре, куда меня однажды знакомая затащила.

— Дыхание береги, — посоветовал Илья Константинович.

Сам он давно старался дышать носом.

Возвращаться в пещеры отчаянно не хотелось. Илья Константинович понимал, что второй раз рыбных дней им не выдержать.

Снег и ледяная крошка скрипели на зубах и под ногами. Сами беглецы медленно, но неотвратимо превращались в снежных баб с синими носами.

В небе опять показались парящие альбатросы.

— Блин, — мечтательно сказал Жора. — Взять бы эту птичку за лапы — а ну неси меня в Австралию, я по тамошним кенгуру соскучился! Константиныч, а ты кенгурятину пробовал? Пацаны, которые в Австралии были, рассказывали, что кенгурятина даже понежнее свинины будет, а я не верю. Откуда мягкости взяться, если этот самый кенгуру одну траву жрет?

У него изо рта шел пар, отчего редкая рыжая бороденка заиндевела, и Хилькевич стал похож на лошадь, которая морозную новогоднюю ночь провела под открытым небом.

— Нет, Илюша, это мы с тобой маху дали, — снова сказал Жора. — Не дай Бог, помрем, так кенгурятинки и не попробуем! Я бы сейчас, гадом буду, всю бы тушку умял.

От одного упоминания о еде Русского замутило. Ему казалось, что от него пахнет рыбьим жиром. Рыбьим жиром пахло от Хилькевича, от несущегося легкой поземкой снега. И вообще, весь этот проклятый материк пропах рыбьим жиром!

Альбатросы уже были рядом. Присмотревшись, можно было заметить, что в лапах они держат что-то округлое. Словно пикирующие бомбардировщики, они зашли в атаку на беглецов.

— Ходу, Жора! — догадавшись, закричал Илья Константинович. — Попадут, навсегда здесь останемся!

Сначала рвануло справа — Русской увидел желто-красное пламя разрыва, и в воздух поднялся фонтан дыма и пара. Спустя несколько секунд такие же фонтаны встали впереди беглецов.

— Вот суки, — скорее озадаченно, чем недовольно охнул Жора. — Бомбят нас, что ли? Ружьишко бы мне сейчас, я бы влет парочку снял!

Грохнуло справа и уже совсем рядом.

— «Сотика» нет! — продолжал сокрушаться Жора. — Звякнул бы сейчас адмиралу Тихомирову, он бы нас с неба «сушками» прикрыл!

— А ты их за лапы хотел взять, — часто дыша, напомнил Русской.

Он недоговорил. Со стороны солнца на них заходила новая группа альбатросов, по степенному расчетливому полету птиц можно было сделать вывод — за них взялись всерьез.

— Смотри, смотри! — закричал Жора, показывая рукой вперед.

Изо льда вырастали диковинные бледные ростки, вытягивающиеся к небу.

— А вот и черви, — мрачно сказал Илья Константинович. — Теперь нам хана!

* * *

В жизни всегда есть место подвигу. Нас к этому приучили. Вся наша жизнь — героическая борьба за существование. Но бывают моменты, когда любой героизм просто бессилен.

В нашем случае бизнесмены чувствовали себя так, словно они находились в окопе, который атаковала армия бомбардировщиков — вроде живы, но неизвестно, долго ли это состояние продлится.

— Константиныч, — сказал Жора. — Ты был прав, на Таити нам было бы спокойнее. В гробу я видел капитана Ахава и его белого кита. Тем более что они оба погибли и еще посторонний народ за собой потянули. Выберешься — Алке моей напиши, так, мол, и так, не жди Жору, героически пал при освоении Антарктики… И в это время рядом с ними тормознул вездеход. — Прыгай, мужики, — заорали из раскрытого люка.

Когда предлагают спастись, не до размышлений и уточнений. Тренированный десантник позавидовал бы стремительности, с которой бизнесмены оказались в кабине вездехода.

— Ребята! — радостно закричал Русской. — Как вы нас выручили! Я думал — хана!

— Повезло, — сказал коренастый водитель.

Его долговязый спутник лишь загадочно улыбнулся.

— Теперь главное — в трещину не попасть, — сказал коренастый и закурил. — Нам это совсем ни к чему.

Илья Константинович пригляделся к нему повнимательнее и помрачнел. Кажется, он рано обрадовался. По всему получалось, что лично он попал из огня да в полымя. Одно утешало: его неприятности Жоры никак не могли коснуться и, что характерно, были последними. Пассажиры «Харьковчанки» точно соответствовали описанию его убийц — один долговязый, другой коренастый, и оба улыбались, словно старого друга встретили.