Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Утреннее пробуждение находится в прямой зависимости от того, как ты провел предыдущий день, а главное — вечер. И совершенно неважно, где ты просыпаешься — дома, на даче, в палатке, в гостинице, вытрезвителе или поезде. Самочувствие остается неизменным, если ты перебрал, то, просыпаясь, чувствуешь гадкую сухость во рту, сердце учащенно бьется, руки и ноги плохо повинуются тебе, а в голове бьется одна-единственная мысль: неужели это и в самом деле было необходимо. И ты даешь себе клятвенное обещание покончить с одолевающим тебя пороком, но самое странное — веришь этим клятвам, вполне серьезно полагаешь, что справиться с тягой к зеленому змию легко, вот тебе уже совершенно не хочется и никогда не захочется впредь.

И все-таки в поезде просыпаться труднее.

В туалет стоит хмурая, переминающаяся с ноги на ногу очередь, слышны истерические возгласы: да что он там, спит? Зубы можно и позже почистить!

Таганцев пережил мучительно долгую очередь, привел себя в порядок, а когда вернулся в купе, там сидел озабоченный милиционер и рассказывал Николаю Александровичу:

— Понимаешь, чекушку купил, думал, мы утром похмелимся. Утром встаю — нате вам! — бутылка пустая. А главное, укупорка целая, даже не нарушена. Я на напарника: признавайся, волчара позорный, ты лекарство выхлебал? Он клянется-божится, что даже не прикасался. Но ведь я сам видел, полная она была!

— Бывает, — философски заметил истребитель вампиров. — Но ты не волнуйся, у нас тут чуток есть, — и приподнял термос.

— Блин! — восторженно сказал милиционер. — Он у тебя что, безразмерный?

После похмелки стало легче. Таганцев огляделся.

Кавказец Ахмед спал, выставив в проход волосатую спину. За окном проплывал пустой перрон какой-то неведомой станции. У здания вокзала высился памятник железнодорожнику, судя по антрацитовой черноте, поставлен он был паровозному кочегару. По поездному радио сквозь хрипы пробивался голос барда Михаила Смотрова:

В волны Амура, в волны Амура
Бросила лифчик какая-то дура…

Вот так, дуры в воду лифчики бросают, а с этого разгораются международные конфликты на границе! Небось, приплыл в свое время вот такой лифчик от острова Даманского к китайцам, те и озверели.

Таганцев решил перекурить и вышел в тамбур. Следом появился Иван Александрович, который оставил милиционера сторожить термос.

В тамбуре собрался курящий народ. Живо осуждались разные проблемы, причем у каждого из стоящих в тамбуре был на них собственный взгляд.

— Загадочное явление, — объявил мужчина из соседнего купе, которого Таганцев узнал по провисшим в коленях тренировочным брюкам, красной спортивной майке с надписью ЦСКА и обветренному лицу. — Вез в Саратов три литра самогону из морошки. Уж как я его берег, как уж берег! Даже с постели не вставал, чтобы вор какой не польстился. А все зря! Сегодня глянул, пустая банка. Испарился!

— Может, крышку неплотно прикрыл, — с ходу включился в беседу Иван Александрович, лукаво глядя на Таганцева и делая ему неопределенные знаки рукой. — А за ночь, значит, нагрел. Он и того…

— Вот горе-то, — озаботился мужчина.

— Бывает, — утешил его истребитель вампиров. — У меня тоже случай в жизни был, сосед вино поставил, аж двадцать литров, и что ты думаешь? Емкость с трещиной оказалась, так все в землю и ушло.

— Другое тут, — не согласился мужчина. — Если бы он испарился, вонь бы по вагону стояла, как в вытрезвителе после Первомайских праздников. А тут — ничего!

— Гад какой-нибудь инопланетный, — предположил паренек с томиком Саймака в руках. — Учуял и польстился.

— Да как он под меня-то залез? — возразил мужчина.

— А что мы о них знаем, — резонно заметил паренек. — Может, он и толщиной-то в тетрадочный лист!

— У нас в прошлом году на поле «летающая тарелочка» села, — вмешался в разговор остроносый мужичок с лихорадочным взглядом. — Натурально, посидела полдня и улетела. А эти самые «зелененькие человечки» даже не появились. От так! А когда тарелочка улетела, быстро выяснилось, что они у нас делали: у Ивана Охлобыстина облигации трехпроцентного займа исчезли, у Богдановых акции «Газпрома», ну и так, по мелочам, у кого чугунок притырили, у кого козу со двора увели.

— Врешь ты все, — не выдержал паренек с Саймаком. — Да на фига пришельцам твоя коза?

— Ну не скажи, — не согласился мужчина. — Дорога-то дальняя, а жрать всем хочется.

— Будут они твою козу свежевать! — презрительно сказал любитель фантастики. — У них на кораблях свои запасы.

— Ну, может, в научных целях, — примирительно заметил остроносый.

— Это могут, — согласился читатель Саймака. — Вон, в Америке они коров похищали и вырезали у них разные органы. Сотни случаев насчитываются.

— Это они для пробы, — сказал бывший обладатель качественного самогона. — Вырежут, попробуют, если понравится, всю корову упрут.

Двери в тамбур открылись и из соседнего вагона перешли двое странных бледных мужчин в одеяниях, похожих на монашеские. В руках у одного из них была коробка, склеенная из серебристой бумаги.