Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

— Ахмед, — сказал Иван Александрович ласково. — Что ты, как неродной? Посидел бы с нами, поговорил, о родине своей рассказал бы нам, а? Люблю горы! Красотища такая, что дух захватывает.

Ахмед что-то пробурчал и зашелестел страницами своего пособия.

Таганцеву показалось, что кавказец сказал, что он с покойниками не разговаривает. Конечно же он просто ослышался. С чего бы человеку говорить такое?

— Отстань от него, — сказал Таганцев собеседнику. — Не видишь, человек к экзамену готовится? Давай отдохнем, а?

Они легли на постели.

Иван Александрович зашуршал журналом «Крокодил», Таганцев, поддавшись его настроению, начал листать иллюстрированный журнал.

Кавказец Ахмед снова вжикнул замками сумки и легко спрыгнул вниз.

— Туда-сюда, — сказал Таганцев, когда дверь за представителем южного края закрылась. — Интересно, куда он опять лыжи навострил?

— Бабу, наверное, красивую увидел, — сонно сказал Иван Александрович, отложил журнал «Крокодил» и размашисто перекрестил рот. — У кавказцев кровь горячая, как бабу красивую увидят, так у них все восстает…

Что именно восстает у кавказцев при виде красивой женщины, истребитель вампиров уточнять не стал, отвернулся к стенке и через несколько минут уже густо похрапывал, так густо, что, повертевшись на постели, Таганцев решил перекурить.

В тамбуре собрались уже знакомые лица. Похоже, они все еще продолжали утренний спор.

— По-моему, академик Шнапсман доказал, что белковая жизнь на Марсе невозможна, — горячился юнец, размахивая томиком Саймака.

— Шнапсман, Шнапсман, что вы мне тычете в нос этим Шнапсманом? Мы еще очень мало знаем о возможностях белковых систем. Недавно жизнь открыли на глубине одиннадцати тысяч метров, покажи этих червяков Шнапсману, он бы повесился прямо на кафедре.

— Но при таких температурах…

— Да о чем вы говорите? Когда-нибудь на Балтийском побережье жара в тридцать пять градусов наблюдалась? А на Волге она уже до пятидесяти доходит. В таких условиях жить можно? А мы живем!

— А по-моему, это инопланетяне климат похабят. Выжить нас хотят с матушки-Земли.

— Здрасьте! И куда именно?

— А им все равно, у них свои корыстные интересы. И вообще есть такая идея, что Земля была создана совсем для других существ, а человечество на ней просто накипь, ну вроде блох на собаке, поселились и паразитируем.

— Извините, но вы рассуждаете как человеконенавистник!

— А за что мне людей любить?

Шумные выкрики раздражали Таганцева, при таком шуме он не получал никакого удовольствия от курения. К тому же спор перерастал постепенно в плоскость, где главным аргументом становилась фраза: «Да ты кто такой?», а по мнению Таганцева, такие споры не отличались продуктивностью. Истина в них не рождалась. Обычно в финале таких споров составлялись протоколы.

Не приняв участия в споре, Таганцев вернулся в купе. Когда он шел по вагону, мимо с воем пронесся встречный поезд, и Таганцев почему-то испытал смутную тревогу.

В купе его ждал еще один сюрприз. От подобного сюрприза у людей с менее гибкой психикой случались нервные потрясения, но Таганцев даже не удивился. А чему удивляться, если сны начинают сбываться?

На постели Таганцева сидел кавказец Ахмед. Глаза его дьявольски сверкали.

— А-а, шайтан! — спокойно сказал Ахмед. — Заходи!

Напротив него сидел изумленный Иван Александрович.

— Ты знаешь, что этот сучок удумал? — спросил истребитель вампиров.

— Гореть вам в геенне! — лениво изрек Ахмед, но потом все-таки вспомнил, что он мусульманин, и торжественно провозгласил: — Аллах акбар!

С этими словами он нажал на кнопку дистанционного устройства наподобие телевизионного.

Все трое замолчали.

— Что это, а? — растерянно вскричал Ахмед. — Что, а? Я все сделал правильно!

Таганцев смущенно кашлянул.

— Ты тут, Ахмед, зря акбаришь, — остудил он пыл жителя гор. — Я так понял, ты поезд рвануть собрался? Я тебе так скажу, ты напрасно на дело с хозяйственным мылом пошел! Для того чтобы поезд рвануть, взрывчатка нужна. Гексоген, например, или на худой конец аммонал.

— Какое мыло? Какое мыло, гяур? — гневно крикнул Ахмед. — Тринитротолуол, сто кусков, я за него пятьдесят тысяч отдал!

— Рублей? — деловито поинтересовался истребитель вампиров Иван Александрович.

— Если бы! — Ахмед сел на нижнюю полку, закрыв лицо руками. — Ай, прапорщик! Пятьдесят тысяч долларов он с меня взял! Я его маму… Я папу его… Детей ото всех браков! Какой нечестный человек, а?! Нет, ну скажите, как земля таких носит?

— Он на тебе хорошо наварился, — согласился Иван Александрович.

В дверь постучали.

В купе вошел милиционер. В руках он держал сверток. Ахмед обреченно встал и протянул милиционеру руки, ожидая, что тот наденет на них наручники.

— Это ваше мыло, гражданин Героев? — строго спросил милиционер. — Что же вы мылом разбрасываетесь? Нехорошо!

Он положил сверток на столик и вышел.

— Бабушку, — простонал неудачливый террорист. — Дядю его!

— Тебе, дурачку, надо было проверить, — объяснил Таганцев. — Мыло мылится, а тол — нет. Пятьдесят тысяч баксов за сто кусков хозяйственного мыла! Да, хорошо он на тебе заработал!