Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

— Всех племянников по отцовской и материнской линии, — всхлипнул Героев.

— Схожу к проводнице за валерьянкой, — сказал Таганцев. — Себя человек не понимает!

— Зачем нам валерьянка? — удивился Иван Александрович и потянулся за термосом.

Водку неудачливый террорист выпил, как воду. Посидел немного, закатил припадочно глаза и рухнул на постель Таганцева.

— И что с ним дальше делать? — растерянно поинтересовался Таганцев. — Ментам его сдать?

— Погоди ты, — с досадой отозвался Иван Александрович. — Ну оступился человек. Помоги мне его на полку забросить, пусть отдохнет.

После того как они выполнили задуманное, Иван Александрович разлил водку по стаканчикам, поднял свой.

— Ну вздрогнем? — спросил он. — Я его в ученики возьму. А чего? Парнишка целеустремленный, к своим ему показываться нельзя, не поймут. А у меня при деле будет.

И они выпили за ученика истребителя вампиров Ахмеда Героева, который даже не подозревал, что с этого дня судьба его круто и бесповоротно изменится.

Вечер прошел без особых событий.

Заглянул милиционер. Был он весел, потирал руки.

— Вот уж смех, — весело доложил он. — Мужики в вашем тамбуре подрались. И знаете из-за чего? В жизни не угадаете! Один утверждал, что жизнь на Земле уникальное явление, единичное, можно сказать, а второй твердил, что обитаемых планет во Вселенной — пруд пруди. Потом не выдержал и заехал оппоненту томиком Клиффорда Саймака по голове. Ну и оппонент не сдержался. Вот, блин, до чего чтение людей доводит!

— А вы как считаете, — спросил Таганцев, — есть инопланетяне или глупости все, болтовня?

— А чего мне считать, — милиционер принял от Ивана Александровича пластиковый стаканчик и поблагодарил его коротким кивком, — я сам одного на пятнадцать суток сажал!

Вечером Таганцев курил в тамбуре. Мимо него прошли двое уже не однажды встречавшихся людей в монашеском одеянии. «Ну и рожи», — печально подумал Таганцев.

В тамбур, лязгнув дверью, вошел знакомый милиционер.

— Здорово, Федорыч! — милиционер Спиридоныч крепко пожал руку Таганцева. — Как спалось?

— Н-ну… — Таганцев сделал неопределенный жест рукой.

— Я так и думал, — признался Спиридоныч. — Небось, народ храпел всю ночь?

— Типа того, — кивнул Таганцев. — Слушай, — спохватился он, — ты мне лучше скажи, что это за монахи по поезду бродят? Рожи у них какие-то странные…

Милиционер Спиридоныч засмеялся.

— Так это инопланетяне, — сказал он. — Откуда не скажу, откуда-то из центра. Они второй месяц на этой линии лазят, деньги на ремонт корабля собирают. Сибиряки народ щедрый, наверное, наберут скоро. А до них здесь четырехрукий Костя промышлял. Здоровый такой парнюга с плоской головой.

— Спиридоныч, — спросил Таганцев. — А тебе здесь странным ничего не кажется?

— Что именно? — не понял милиционер.

— Ну, все, — обвел рукой тамбур Иван Федорович. — Костя четырехрукий, сбор денег на ремонт космического корабля… Емкость, в которой спиртное не кончается…

— Не знаю, — пожал плечами милиционер. — Поначалу, может, и казалось, а теперь привык. Тут, если задумываться начнешь, службу нести некогда станет.

Он вытащил из пачки Таганцева сигарету, подождал, пока Иван Федорович поднесет к ней огонек зажигалки, жадно, но с достоинством затянулся.

— Этот рейс у нас спокойным считается. Даже вмазать, если с умом, можно. Я раньше поезда на Москву сопровождал, — сказал он. — Вот где насмотрелся! Иной раз такого страху натерпишься — водка не помогает!

— Ну что может случиться? — пожал плечами Таганцев, глядя, как за окном меняются пейзажи и тянется бесконечная линия проводов вдоль железнодорожного полотна. — Ну зарежут кого, ну бандиты нападут… Что еще-то может случиться?

Спиридоныч долго и внимательно смотрел Таганцеву в глаза, словно прикидывал, раскрывать ли тому известную лишь ему тайну, потом вздохнул, словно принял нелегкое решение, загасил сигарету и сказал:

— А пойдем-ка, Иван Федорович, в наше купе, я тебе кое-что расскажу. Сам понимаешь, не для посторонней огласки.

В купе, где расположились милиционеры, было уютно, на одной из нижних полок небрежно валялась резиновая палка, которую в народе любовно прозвали «демократизатором» или «ускорителем перестройки». Хотя на столе лежала половина палки копченой колбасы, желтели нарезанный батон и горбушка сыра, а из напитков стояли лишь бутылки минеральной воды «Тунгуска Подкаменная», в купе явственно пахло водкой. Минералку Таганцев знал, реклама утверждала, что в ней содержатся частицы инопланетного космического корабля, взорвавшегося в 1908 году над сибирской рекой.

Обе нижние полки были свободны, на одной из верхних спал в цветастых трусах и белой майке молодой напарник милиционера Спиридоныча.

Спиридоныч сел к окну, положив руки на стол, горько и грустно оглядел бутылки с минералкой, поднял глаза на Таганцева и повел неторопливый обстоятельный рассказ о загадочных и страшных событиях, имевших место в прошлом году на станции Бологое.

Рассказ милиционера о происшествии на станции Бологое

Прикинь, Федорыч, ночь, поезд стоит, морозец давит.