Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

— Избави господи, товарищ Сталин! — отвечает ему мужик. — Зачем убивать? Нешто мы некрещеные или злодеи какие? Слава-те господи, при таком вожде, как вы, жизнь прожили, и не токмо что убивать, но и мыслей таких в голове не было… Спаси и помилуй нас Карл Макс и Фридрих Энгельс! Что вы!

— А отчего по-твоему происходят крушения поездов? — спрашивает вождь.

— Известное дело, — отвечает мужик. — Вредители из прежних на новую жизнь гадют!

— Вот! — вождь трубку в рот вложил, хлопнул себя обеими руками по ляжкам и — Берии: — Вот, Лаврентий, прикинь, сколько мы из-за этих мужиков грамотных специалистов постреляли! Вот откуда у нас на железной дороге крушения!

Тут уж Денис Григорьев засмеялся.

— Ну уж, крушения! Сколько лет всей деревней гайки отвинчиваем, и хранил Господь, а тут крушение… людей убил… Ежели б я рельсу унес или, положим, бревно поперек ейного пути положил, тогда, пожалуй, своротили бы поезд, а то… тьфу! гайка!

— Ты тут нам своих вредительских методов не рассказывай, — строго сказал Берия. — Мы их и без тебя знаем, да!

— В прошлом году тут поезд сошел с рельсов, — сказал вождь. — Помнишь, Лаврентий, мы еще Кагановича хотели расстрелять. Теперь понятно почему…

— На то вы и вожди, чтобы понимать… Господь знал, кому понятие давать, — вздохнул Денис Григорьев. — Вы вот и рассудите, как и что, а то этот, — он показал рукой на Берию, — хватает за шиворот и тащит… Ты рассуди, а потом и тащи! Товарищ Сталин, он меня два раза по зубам ударил и по груди.

— Э, тебя на месте пристрелить надо было, как бешеного пса, — вскипел Берия и обмяк под жестким взглядом вождя.

— При обыске у тебя нашли еще одну гайку, — сказал вождь, меланхолично посасывая трубку. — Откуда она у тебя?

— Это вы про ту гайку, которая под красным сундучком лежала? — встрепенулся допрашиваемый.

— Не знаю, где она у тебя лежала, только нашли ее, — мягко сказал вождь.

— Ты еще скажи, что это я ее тебе подкинул! — возмутился от стола Берия.

— Напраслину не возведу, — с достоинством отозвался допрашиваемый. — Только я ее не отвинчивал, мне ее Игнашка, Семена кривого сын, дал. Это я про ту, что под сундучком, а ту, что на дворе в санях, мы ее с Митрофаном вывинтили.

— С каким еще Митрофаном? — едва не выронил трубку вождь.

— С Митрофаном Петровым. Нешто не слыхали, товарищ Сталин? Невода у нас делает, бредни и советским партийным работникам продает. Ему этих гаек много требуется. На каждый невод, почитай, штук десять…

— Я же говорил — заговор! — подпрыгнул за столом Берия. — Ты не части, мне каждого записать надо: и Игнашку, и Семена, и Митрофана Петрова… Кто у него невода и бредни покупал, знаешь, да?

Сталин пососал трубку.

— Послушай… Статья пятьдесят восьмая со значком прим пять говорит, что вредительство и умышленное повреждение государственного имущества наказывается исключительной мерой социальной защиты или длительным тюремным сроком…

— Вы лучше знаете, — вздохнул Денис. — Вы же сами законы пишите, а мы люди темные… нешто понимаем?

— Дураком прикидывается, — резко сказал Берия.

Наступило тяжелое молчание.

— Мне итить? — спросил Денис.

Берия вопросительно глянул на вождя. Вождь пососал трубку, прошелся по кабинету, заложив больную руку за борт френча.

— К стенке пойдешь, товарищ! — ласково сказал он.

— То есть как? — испугался Григорьев. — Мне некогда! Товарищ Сталин, мне надо на ярмарку: с Егора три рубля за сало получить…

Его не слушали.

Сталин о чем-то негромко разговаривал с Берией. «Может, к Бухарину и Зиновьеву его пристегнем?» — негромко спросил Берия. «Нет, — качнул головой вождь, — слишком мелкая в политическом плане фигура. — Он мягко и бесшумно прошелся по кабинету. — Вот что, — приняв решение, произнес он. — Запиши в протокол, что все это делалось с попустительства Кагановича и по прямому указанию Молотова. Пусть у нас и на них что-то будет». — «А этот?» — спросил Берия, и я понял, что он спрашивает обо мне. «Этот? — Сталин окинул меня тигриным взглядом. Желтые глаза его блеснули. — Сам виноват. Оказался не в то время и не в том месте. Значит — судьба!»

Берия присел к столу, торопливо дописал несколько строк в протокол.

— Распишись! — приказал он Григорьеву.

— Неграмотные мы, — сказал тот. — У нас еще даже ликбез не открыли.

— Ну тогда крестик поставь, — сказал Берия и, промакивая протокол массивным пресс-папье, приказал: — Хрусталев! Действуй!

— У депо? — спросил военный в кожаном пальто.

— Тебе виднее, — отрывисто бросил Берия. — Сам определяйся, не маленький!

— Ну, граждане вредители, — сказал Хрусталев, поворачиваясь к нам, — пожалуйте на выход!

Сталин махнул рукой и ушел в соседнее помещение.

Мы вышли из вагона. В лицо ударило порывом морозного ветра. Свежий воздух привел меня в чувство. Хрусталев и двое бойцов повели нас с Денисом Григорьевым по направлению к депо. Я уже не сомневался, чем закончится дело. Денис, идя рядом со мной, бормотал: