Фантастическая сага

– Это понятно, – сказал Дон и щелкнул пальцем по барабану. – И барабан вращается с такой скоростью, что центробежные силы создают на палубе Эй силу тяжести, эквивалентную гравитационному полю в одно g. Палуба Эй – первая, внешняя палуба и, как и все палубы, расположена по окружности барабана. Пол под нашими ногами – это внешняя оболочка корабля. Поднимаясь на один уровень вверх, на палубу Би, мы на самом деле приближаемся к оси вращения. Потом располагается палуба Си – грузовые отсеки и склады, – последняя герметичная палуба корабля. Центральная часть барабана не изолирована от космоса и предназначена только для груза. Я правильно понимаю?

– Абсолютно, сэр! – Бесстрастное лицо Курикки, казалось, вот-вот расплывется в улыбке, но этого не случилось.

Дон крутнул рукой трубу, так что модель начала вращаться, и одновременно направил барабан на висящую над столом лампу.

– Так выглядит корабль, вращаясь в полете. И он направлен на эту лампу, которую мы будем считать Марсом.

– Это не вполне верно, сэр. После старта и отключения двигателей корабль развернулся так, что сейчас в сторону Марса направлены сопла главных двигателей. Обсерватория, расположенная в выступающей части трубы на другой стороне барабана, смотрит назад, на пройденный нами путь.

Дон развернул модель и задумчиво посмотрел на нее:

– Значит, мы двигаемся таким образом и одновременно вращаемся? Тогда в чем же дело?

– Ось вращения корабля должна совпадать с нашим курсом, – сказал старшина. – Только в этом случае кормовые или носовые дюзы могут изменить скорость корабля. Или, если требуется изменить курс, используются расположенные в плоскости центра тяжести боковые дюзы, способные изменить курс на несколько градусов. Сейчас ничего этого делать нельзя.

– Почему?

– Потому что метеорит сместил ось вращения корабля. Она больше не совпадает с направлением движения, и отклонение продолжает расти. Это очень медленный процесс, но он существует. Мы кувыркаемся в пространстве и не сможем провести коррекцию курса, пока не избавимся от этого кувыркания.

– А если не проведем коррекцию курса, то пройдем мимо Марса.

С неторопливой важностью старшина Курикка утвердительно кивнул. Последовавшее за этим продолжительное молчание было прервано энергичным стуком в дверь. Старшина поднялся и открыл ее. За дверью стоял программист Бойд.

– Три ноль ноль, капитан, – сказал он. – Здесь со мной каптенармус, а Хольтц просил передать, что скоро будет.

– Тогда входите. Мы можем начать без него.

Они вошли в помещение, за ними последовал человек, которого Дон никогда прежде не видел. Черные прямые волосы, тронутые сединой, большие загнутые усы и кожа цвета меди. Очевидно, один из пассажиров, но что ему здесь нужно? Прежде чем он успел задать этот вопрос, каптенармус Жонке́ шагнул вперед. Он был швейцарцем и в прошлом управляющим отелем. Так что даже после многих лет, проведенных в космосе, он все еще распространял вокруг себя атмосферу большой гостиницы. Он сделал то, что можно было принять за слабый поклон, и указал на человека рядом с собой:

– Надеюсь, вы извините меня, капитан, за то, что я позволил себе привести этого человека. Это доктор Угалде из университета Мехико, один из известнейших математиков мира. Я думаю, – он понизил голос, – что в связи с гибелью офицеров доктор Угалде может быть полезен.

Дон не мог сердиться. Разумеется, каптенармус не имел права принимать решение без его согласия. Но и он, доктор медицины, не имел права действовать как капитан.

– Благодарю, – сказал Дон. – Это хорошая идея, мне следовало самому подумать об этом. С тех пор как математика стала сутью наших проблем.

– Не ждите от меня слишком многого! – сказал Угалде, энергично взмахнув рукой. – Между грандиозными высотами абстрактной математики и практикой полетов космического корабля пропасть различий. У меня нет опыта…

– Как и ни у кого из нас, – прервал его Дон. – Мы будем добывать опыт сами, так что нам пригодится ваша помощь, доктор. Я только прошу не рассказывать другим пассажирам о наших потерях и нашем положении.

– Слово чести. – Угалде вытянулся по стойке смирно и прижал руку к сердцу. – Мои благородные предки сражались за свободу моей родины, и многие из них погибли за свое дело. Я могу сделать не меньше.

Дон не увидел связи между благородными предками и сегодняшним положением, но утвердительно кивнул и пригласил всех садиться. Затем он обрисовал стоящие перед ними проблемы и сложности с коррекцией курса, вытекающие из того, что все специалисты погибли.

– Такова общая картина, – заключил он, – и она безрадостна. Бойд, скажите, каким образом проводится коррекция курса?

Программист прикусил губу и нервно посмотрел вокруг.