Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I

Ноги подкосились – и Олежка чуть не скатился вниз по ступенькам, но, случайно приложившись виском о поручень, пришёл в себя от боли. Водитель улыбался. Только в его рту тоже не было зубов. Какая-то плёнка и шевелящиеся жгутики.

– Давно у нас не было маленьких мальчиков, – произнесло существо в кресле.

Оно сплюнуло на пол клочья шерсти, вытащило из пасти хвост и, отрыгнув, выпустило газы, наполнив салон удушливым смрадом.

– Присаживайся, сынок, – всё так же улыбаясь, произнёс водитель. – Мест много. А маленьким мальчикам сегодня проезд бесплатный.

Он гадко осклабился и надавил на газ. Олежка с трудом поднялся на ноги и сел на сиденье. Оглянулся. В конце салона, на полу, что-то лежало. Что-то большое, влажное, серое и напоминающее готовый вот-вот лопнуть мыльный пузырь.

Мысли превратились в кашу. В голове враз воцарился туман – и отчего-то проще всего было поверить, что он спит. Ведь лицо кондукторши менялось на глазах, превращаясь то в лицо бабки Яськи, то в лицо продавщицы, то ещё в кого-то знакомого.

От ужаса Олежка зажмурил глаза.

Его стащили с сиденья и бросили прямо к пузырю. Мальчик упёрся в него руками. Землистый ослизший пузырь был влажным и отвратительно тёплым. Внутри него что-то было. Что-то дышащее и живое.

Внезапно пузырь разверзся, исторгнув из себя едкий запах протухшей рыбы и гнилых отбросов.

Олежка заорал, стал дёргаться, пытаясь совладать с собственным онемевшим телом, и до крови прикусил губу.

Липкая плёнка с гадливым чмоканьем прикоснулась к его лицу, обожгла кожу, точно щёлок. Внутри пузыря показалась пасть, наполненная шевелящимися жгутиками. Они извивались и смердели.

Новый булькающий крик умер, едва начавшись. Руки перестали слушаться. Ногти безуспешно пытались порвать плёнку: маленькие пальцы были слишком слабы и неуклюжи. Плёнка стремительно залепила глаза мальчишки, закрыла ноздри, рот и устремилась вниз по шее к плечам.

Боль была острой и режущей. Лёгкие от нехватки кислорода горели, будто в огне. Олежка чувствовал, как что-то пожирает его и в то же время изменяет.

Где-то далеко едва слышный, но очень понятный женский гнусавый голос твердил, как диктор в новостях, о необходимой смене мест обитания и о близкой зиме. Твердил что-то о перспективных маленьких мальчиках и о никуда не годных стариках.

Перед падением в тёмную бездну перед глазами мальчишки вспыхнуло, точно наяву, лицо отца.

«Папочка, ты здесь, со мной», – подумал Олежка и перестал существовать.

***

Карина работала за барной стойкой всю ночь и ещё пару лишних часов, потому что сменщица заболела.

Клиенты сегодня все как на подбор: с деньгами и чаевых не жалели. Удачная ночь, если бы не одно «но». Голос сына по телефону не на шутку напугал.

«Дело – дрянь, Карин. Дело – керосин», – настойчиво твердил он ей.

Но эта работа – последний шанс в сплошной череде невезенья и увольнений. Не отпроситься.

Она покемарила в подсобке около получаса, дёргаясь от размытых и оттого ещё более жутких кошмаров. Только в десять утра, с закрытием бара, удалось освободиться. Сразу переодевшись, Карина пошла на остановку и, глянув на расписание, поняла, что успевает на автобус до Рыковки.

Села на скамейку. Припудрила лицо. Подкрасила губы. Но усталость и морщинки у глаз никакой пудрой не скрыть.

Автобус, красный «Икарус», был практически пуст. Заплатив за проезд, она решила подремать. Как-никак Рыковка – конечная. Час езды.

Сын сидел на остановке. Босой. Бледный. Какой-то отёкший и нездоровый. Без привычного рюкзачка. В чужой, со взрослого плеча куртке. Мокрые волосы выглядели грязными и липкими. Пальцы, крепко сжимающие большой горшок с землёй, были неестественно синюшными.

– Сына, сынок, что случилось? – обеспокоенно спросила Карина, пытаясь его обнять.

Тело Олежки было точно деревянное. Он ничего не говорил и всё время отводил взгляд в сторону.

– Ну ладно, с бабкой Яськой потом разберусь, – грозно сказала она, доставая из сумочки влажные салфетки и новую пару носков, что купила для себя.

Ноги сына на ощупь были точно ледышки.

Олежка молчал. Карина чувствовала себя полной дрянью, глядя ему в лицо. Сразу вдруг вспомнилось всё, что она делала и чего не сделала для него.

– Прости меня, Олежка, прости, – Карина погладила его по голове.

Она решила вызвать такси, но, увидев проезжающую машину, вышла на дорогу и помахала.

Водитель, пенсионер интеллигентного вида, в очках, остановившись, критически оглядел её и смягчил взгляд, увидев мальчишку.

– Батюшки, что у вас приключилось-то? – спросил он.

– Подвезите до города, прошу вас! Я заплачу.

– Садитесь. Так подброшу, денег не надо, – сказал водитель и открыл заднюю дверь.

***

Сын не выпускал из рук горшок и долго стоял на пороге квартиры, словно забыв, где находится его комната. Он замер на месте и точно вслушивался в громкий лай соседского пуделя Артемона, жившего за стеной, у одинокой пенсионерки.

– Олежка, быстренько раздевайся, – приказала Карина и развернулась, чтобы закрыть дверь. Когда повернулась назад, то сын уже ушёл в свою комнату. Карина крикнула: – Сейчас воду в ванну наберу и вымою тебя!