Фантастика 2003. Выпуск 2

Территориальную Андрей недолюбливал. Потому что твердо знал — ничего хорошего она сказать не может. А на жалобу с вполне обоснованным требованием снять с выборов нашего основного соперника, грубо нарушившего закон, только пожурит «слегка неправильно поступившего»… нежно так, по-матерински. Там было двое сумрачных и одна Светлая. Их часто включали — чтоб контролировать процесс. И они понимали, что я так или иначе имею право вмешаться…

— Зачем? Ну зачем?

— Тебе это не надо, Яська. Пока… — Генриетта. Точно Генриетта. Она знала? Наверное, догадалась. Она всегда догадывается.

Он ушел. А я осталась, чувствуя какую-то возмущающе-несправедливую пустоту. Пару раз, пока в кабинете никого не было, потерлась щекой об его оставленный пиджак.

9

А потом голосование закончилось. Вдруг, сразу, неожиданно. И я потеряла свое право полного одиночества.

Ждали результатов. Результатов, результатов, результатов — я курила сигарету за сигаретой и мысленно видела Андрея, стоявшего так же у окна в территориальной и так же курившего — одну, вторую, третью…

Иногда он звонил — каждые пятнадцать минут, но минута казалась едва ли не годом, и спрашивал:

— Ну как?..

— Пока ничего…

— Как ничего? Что-то должно быть!

— Ничего…

— Твою мать!

И кидал трубку.

Меня трясло.

Как озарение, как благословение, как молния — мы победили! Победили! На границе Сумрака — темно-синие волны восторга.

Взмыленный, улыбающийся кандидат, непонятно откуда взявшаяся толпа народу — крики и собственное тонущее в них обреченное «Ура…» — мы победили…

Громко:

— Надо сказать Андрею…

— Он знает, велел столы накрывать…

Мы победили…

Смех, радость. Непонятно откуда взявшаяся толпа народу.

Взрывы шампанского. Капли на пальцах. Фотовспышки.

Смазанные, накладывающиеся друг на друга картинки.

10

Пить я не могла. И кусок не лез в горло — вставал поперек. Только курила сигарету за сигаретой из нагло украденной у какого-то подвыпившего штабиста пачки «Честера»… Андрея не было. Вот тебе и настроение «Честерфилд».

Меня трясло. Шумная, пьяная массовка, одинокая курящая дамочка. И полное отсутствие того самого, единственного. Просто плохо поставленная мелодрама. Я не выдержала. Кинула из последних сил мысленную просьбу нашему юристу-кандидату — «Давайте в территориальную»… Сама напросилась с ними.

Он был там. Они все еще считали голоса. Я услышала его голос, покупая в близлежащем ларьке вино и торт — для комиссии. За сотню метров. Он был там… Здесь… Рядом…

Я медленно и неотвратимо пьянела — теряя остатки трезвой Ясенькиной расчетливости… Он был здесь, здесь, здесь…

— Андрей Алексеевич, можно я сделаю то, о чем мечтала всю кампанию? — Забыв отчество, переходя на нежные, вкрадчивые нотки, но еще стыдливо избегая интимного «ты»…

— И чего же ты хотела?

— Обнять начальника штаба…

— Валяй…

Я повисла у него на шее, стыдливо ощущая, что теряю равновесие и падаю, падаю, падаю, а в голове было восхитительно бездумно легко…

11

— Андрей… Как ты думаешь, они нас хватятся?

— Кто — они?

— Ну… массовка…

— Эгоистка ты моя… Нет, не хватятся, пока водка есть.

Я наслаждалась доступным «ты» и определяющим мое место «моя»… Я чувствовала себя неправильно разделенным в детстве сиамским близнецом.

Он по-хозяйски положил руку на мою спину. Я потерлась носом о его плечо. Он потрепал меня по волосам…

— А как ты думаешь, они заметили, что мы вдвоем?

— А как ты думаешь?

— Нет…

— Да.

— Ну…

— А сколько тебе лет, солнышко мое?

— 19… Андрей… Ты знаешь, я в одной умной книжке вычитала — влюбляются по частям… Только там по третям — а я по четвертинкам… Я всегда какая-то четная…

— И?..

— На первую четвертинку я влюбилась, когда ты назвал меня Дурой… С ба-а-альшой буквы…

— А на вторую — когда чуть не оторвал голову за комп…

— He-а… Когда ты у меня по-хозяйски зажигалку забирал… Я тогда поняла, что все равно буду твоя. Вся. До последней клеточки. А на третью — когда ты вел машину. Помнишь, мы ездили в Пермь вместе?

— И ты чуть не пищала от страха?

— Ага… А ты сказал — влюбись в кого-нибудь другого…

— И что ж ты, дура, не послушала… Дура-а-а… Дурища моя…

— Мне нравится, что ты меня так называешь… А полностью я знаешь когда пропала?

— Когда?

— Когда ты сына обнимал и улыбался — на ступеньках штаба… Ты на него так смотрел, что я поняла: с тобой я даже на кухне жить согласна… И готовить, и стирать, и убирать…

— Ты-то?

— Я-то… И еще, Андрюш… Меня нравится, что ты зовешь меня Славкой.

— Славка…

12

Спустя неделю я уезжала в Пермь. На служебной «волге» администрации. Ревела, спрятавшись от водителя на заднем сиденье, предпочитая не показывать красные глаза… Дура, дура, ты же уже взрослая, совсем взрослая. А ведешь себя… Но он же позвонит, он обещал… Сколько тебе лет, Славка? 19.

Генри встретила меня холодно. Сашка — тот вообще старался не смотреть в глаза. Я поняла — он знает. И ему очень-очень больно. Я с ним даже не поздоровалась.

Девчонки меня обходили стороной — как чумой прокаженную. А я сидела за столом — и писала, писала ему письма, которые мне никогда не отправить.

«Здравствуй, милый…