Фантастика и Детективы, 2014 № 01 (13)

— А я Машка, — сказала она, отводя с лица волосы. — Хотя дед Муркой кличет. Но мне Машка больше нравится. Мне двенадцать лет, я из дому убежала. А ты… ах да, ты ж не говоришь.

Михалыч, кряхтя, полез в буфет и вынул документ, выданный участковым. Мол, зомби зарегистрирован, мирный, приписан к такому-то поселению, на учете состоит. Зовут Михалыч. Сам Михалыч своего имени не помнил, как и роду-племени, но участковый Семёнов быстро сообразил: живет в лесу, как медведь, значит, будет Михалычем.

Машка удостоверение ухватила, так и сяк повертела, чуть не обнюхала. И Михалыч понял, что читать девчонка не умеет. Вот те раз. Совсем они, что ли, у себя на фермах одичали и умом кукукнулись?

— Деда зомби, — сказала между тем девка, бойко спрыгивая со стола. — А пожрать у тебя чё-нить, кроме малины, есть? Ну, то есть, не человечину…

Михалыч посмотрел на нее укоризненно, и гостья, кажется, смутилась. Отвела глаза, ногой по половице заелозила.

— Прости. Ты меня от медведя спас и все такое. И ты мирный зомби. Я понимаю. Это отец Фёдор вас не любит, и дед Роман тоже… гадости всякие говорит. А я понимаю. Граница, поселения. Все о кей.

Зомби покачал головой. Ну что за молодежь? Окей да окей, строят из себя городских, а чего в городе хорошего — сплошная резня и кровопролитие. То ли дело в лесу. Михалыч вздохнул бы, если бы мог, но вздохнуть он не мог и потому, шаркая, побрел на кухню — поискать девчонке хоть какой человечьей еды. Может, вяленого мясца чутка завалялось. Понятно, не всякого, а кабанятины. А потом за медведем идти надо. И с волокушей. Тезка здоровый попался — на плечах не утащишь.

А девка-то хозяйственной оказалась! Пока Михалыч за медведем мотался — вернулся уж затемно — Машка веничек из березовых веток спроворила и всю сторожку чисто вымела, от огрызков там всяких, объедков, ну, чего в жилище зомби бывает. А сейчас почему-то скуксилась. Сидела опять на столе, поджав ноги и коленки обняв. Когда хозяин вошел, грохнув дверью, вздрогнула и чуть вскрикнула. Михалыч замялся, но быстро сообразил: человеки-то в темноте не видят почти, так что девчонке явился громоздкий силуэт с горящими желтыми глазами. Страшновато, особенно если с зомбями раньше дел не имел.

Михалыч замычал успокоительно и потопал к печке. Ему печка ни на что не была нужна, но все же он дымоход прочистил и держал ее в аккуратности. Вдруг участковый зимой заедет, что ему мерзнуть зря? И дровишки имелись. Только вот огня Михалыч не любил. Выкопал из-за печи коробок спичек, Машке протянул. Та боязливо сначала подошла и дотронуться не хотела, потом быстренько спички цоп — и скок к печке. И там, озадаченная, остановилась.

— Ой, деда зомби, — сказала она. — Я думала, вы холодные и склизкие. А ты теплый, прямо как уголек.

Михалыч тихонько и довольно хмыкнул. Мол, знай наших. Не все отца Фёдора слушать, девица-краса, пора и собственного ума-разума набираться.

Сноровисто разведя огонь, девка присела у печки. Острые коленки выставила, кузнечик-кузнечиком.

— Дед Роман говорит, зомби ночью приходят и детишек крадут. Но я не верила. Ночью вовсе не зомби приходят, а дружки его…

Она резко обернулась, и темные глазищи зло сверкнули печными отблесками. Михалыч аж оторопел.

— И детишек они сами крадут. В мешки сажают, и…

Из ночи за стенами дома послышался шум двигателя. Резкий такой, стреляющий, Михалыч сразу его узнал. Это трофейный мотоцикл Семёнова так шумел. Девка, вскочив, дико заозиралась. Михалыч рукой помахал: садись, мол, не бойся, это тебя нашли, скоро уедешь на свою ферму. Но девчонка, кажется, на ферму не хотела. Метнувшись к Михалычу, впилась ему в руку, словно клещами:

— Ой, деда зомби, спрячь меня. Я ведь от них сбежала. От Романчика и отца Фёдора. И ещё. Обратно не поеду, лучше съедай меня прям тут.

И так отчаянно, будто убивают ее прямо. Ну, что делать? Раз спас, навек ответчик. Михалыч грузно прошагал на середину кухни и откинул люк. Там виднелся спуск в подпол. Туда он и отправил девицу. А сам поспешно принялся угли в печи водой заливать. Всё равно дымом тянуло, но пойди разбери, зачем он, дым.

— А ведь ты, Михалыч, печку топил, — проницательно заметил Семёнов.

Сидели за столом. Михалыч в честь такого дела свечки не пожалел, на ярмарке выменянной. Перед Семёновым стояла бутыль желтоватого первача, тоже с ярмарки. Сам Михалыч не пил, но порядок знал. Участковый опрокинул стопку, глотнул, дернув щетинистым кадыком, и снова на хозяина уставился. Очень так проницательно смотрел.

— Есть у меня заявленьице, — как бы ненароком сообщил он. — От Романа Седовского. Известный в наших местах авторитет. Будто бы внучка от него в лес сбежала. Мужики с собаками искали, да след в болоте затерялся. Вот я и думаю, Михалыч — не к вам ли девка подалась?

Тут он резко перегнулся через стол, так, что Михалыч чуть со стула не навернулся.

— Седовский личность темная, у меня на него самого заявлений штук пять. Но из городских. Цыганский барон. А ты знаешь, чем цыгане промышляют?

Михалыч поморщился. Цыгане промышляли всяким. Хуже не придумаешь, чем такая родня.