Фантастика и Детективы, 2014 № 10 (22)

— А на небе, кстати, тоже ведь стрела, — Эйси показала пальцем. — У неё, видишь, наконечник в форме лепестка. Странно, я, ведь, раньше и не замечала, а вот теперь очень ясно вижу, что лепесток. Много такого, наверно, замечаешь… в такие моменты. А ведь, если подумать, в легенде про тебя — тоже ведь никто никого не спасает. Чёрный Сэм сдался, и Эрнард Два Ясеня тоже. Один ты не сдался. Все тебя бросили, и никто в последний момент не пришёл, и короля казнили… а тебя помиловали. Хорошо, что тебя помиловали, иначе я бы здесь сейчас не стояла, и не заметила, что на стреле — лепесток, правда?

— Не двигайся, — произнёс Уэспер. — Так будет легче.

— Хорошо, не буду. Только я говорить буду, хорошо? А то страшно. И смотреть буду в небо, а не на тебя, а то, боюсь, закричу, и меня услышит кто-нибудь. А ведь я всё врала, что я тебе не нравлюсь. Я знаю, что я тебе понравилась, иначе ты бы мне не помогал так, на рынке и после… и Доца ведь ты избил вчера, да? Говорили — пьяные какие, но ведь капустой… Я тогда и поняла, что мы с тобой вместе теперь до смерти жить будем… Ой, а ведь мне и правда от стрелы суждено… Не врала, старая, никогда не врала, а всё равно прогадала… — она засмеялась, весело, громко, а затем замерла и вслушалась. — Слышишь? Сова. Красиво, правда? И жутко чуть-чуть, будто она по тебе самой ухает… А ну и пусть, — сказала она со злобой. — Ну и пусть. Всё лучше, чем с солдатами… или в колодец. Я боюсь колодцев, ты знаешь? И когда с тобой говорила — боялась, что упаду, и когда кошку кидала…

Уэспер протянул руку и, взяв её за волосы, отвёл голову назад. Эйси закрыла глаза и, улыбнувшись, прижалась к нему спиной.

— А у тебя руки холодные, — сказала она, чувствуя, как её касается лезвие. — Я, почему-то, так и думала, что у тебя руки холодные…

* * *

Уэспер вытащил нож из ручья и внимательно его осмотрел. Сполоснув ещё раз, вновь поднёс лезвие к глазам. Аккуратно отцепил несколько прилипших волосков, потёр большим пальцем кровавое пятнышко, и то исчезло. Вытер лезвие о штаны, спрятал его в ножны и убрал нож в сумку. Оглянувшись, осмотрел берег, ручей, траву. Затем поднял сумку, закинул её на спину. На душе у него было спокойно и легко, так, как не бывало уже очень давно, с самой войны. Задрав голову, он посмотрел на небо, нашёл на нём Стрелу и пригляделся.

«И чего ей подумалось про лепесток? — подумал он. — Обычный наконечник».

Он опустил взгляд вниз, увидел Эйси, сверкающую в ручье белым пятном, и, смутившись, отвернулся, стал разглядывать траву, камни, деревья. Почувствовал какое-то шевеление в груди, но решил не придавать ему значения. Откашлялся.

— Ну? — спросил он. — И долго плескаться будешь?

— А что, мы спешим? — она, шлёпая ногами, вылезла на берег и, отфыркиваясь и дрожа, стала забираться в одежду. — В воде, на самом деле, теплей, чем на воздухе, знаешь?

— Знаю.

— Ахх, колется! — Эйси поёжилась. — Всё в волосах! Надо было одежду снять до того, как ты меня брить начал. Теперь чесаться буду. Да ещё и порезал пару раз ножом своим.

— Не надо было дёргаться. Да и вообще, могла бы и в одежде искупаться. Кто тебя просил голой сигать?

— А кто тебя просил меня так пугать? Я ж думала — и правда зарежешь. Трясся весь.

Уэспер молчал. Эйси перестала одеваться и посмотрела на него.

— Так почему?

— Чтобы найти сложнее было. Теперь ты как парень, а искать будут девушку и мужчину. Я им такой трофей оставил — каны на уши встанут, когда увидят.

— Я не об этом. Почему не зарезал?

— Успею ещё, — Уэспер повернулся к ней, затем вновь уставился на траву. — Если ты рубашку не наденешь, будет трудно тебя за парня выдать.

Эйси засмеялась.

— А я тебя теперь не боюсь. Это раньше я думала, что у тебя лицо такое, потому что ты недоброе задумал. А оказывается, у тебя лицо такое страшное только когда ты трусишь. А в легендах-то как о лице твоём суровом поётся! Ты что же, получается, так всю войну и трусил?

— Вот ведь дурная. За нами погоню вот-вот пошлют, а она языком треплет.

— Вот мы уже и ссоримся, как женатые, — Эйси влезла в сапоги и, шмыгнув носом, подхватила свою сумку. — А как меня теперь зовут, если я теперь мальчик, а?

— Уэсли.

— Не хочу я быть Уэсли! — она зашагала к нему. — Хочу быть Гарботогоном Свирепым.

— Не тянешь ты на Гарботогона. Будешь Уэсли.

— Слушай, а что подумают, если заметят, что Уэсли и Уэспер друг с дружкой…

— Дурная ты, честное слово, — вздохнул Уэспер и, повернувшись, зашагал сквозь лес. Эйси догнала его и пристроилась рядом. Через пару минут Уэспер заметил, что она дрожит, и накинул на неё свой плащ.

Вверх они не смотрели, иначе бы заметили, что идут точно туда, куда указывает лепесток-наконечник ярко сверкающей на небе Стрелы.

Джонни Тик-Так Ринат Газизов

29 октября 1988 г.

Джонни Боргевич совсем потерял голову.