Фантастика и Детективы, 2014 № 11 (23)

Да достань уже свой револьвер, да застрели меня — чтобы не было так невыносимо!

Дверь кельи была приоткрыта.

Клеман замер, осматриваясь. Пусто. Книги, ещё вчера лежавшие аккуратной стопкой в середине комнаты, исчезли.

Окаянница сидела на полу, обхватив руками колени.

— Катаржина? — растерянно окликнул ее Клеман.

Она подняла голову. Черты её лица странно заострились. Рубаха на груди потемнела от крови.

— Не стала я их убивать, Клем, — вымученно улыбнулась она. — За что? Ладно ещё взрослых гадов, а то — двух парнишек годовалых. Глядят на меня, как галчата, лопочут что-то по-своему. Я на них смотрю — и понимаю, что не могу. Хватит с меня.

— Тогда кто же их всех перебил?!

— Спроси Вацлава, — через силу ответила она.

— Это он тебя… погоди. Ты ведь бессмертная?

— Не совсем. Пока по моей душе читают канон — я здесь. А сегодня, видишь, Вацлав решил дать мне отставку.

— Может, забыл?

— Такие не забывают. Нет, Клеман, я сама выбрала. Лучше уж в ад, чем жить по-вашему. Никогда, поверь, никогда женщин и детей… — она осеклась. — Ладно, чёрт. С женщинами всякое бывало. Но детей — точно не трогали. Для кого же всё, если не для них?

Она закашлялась.

— Я вот думаю — может, затем канон и читают? Чтобы такая вот тварь вроде меня вернулась и… И ведь знаешь, какая цена, знаешь, что там, в твоем аду — и все равно…

— Ты побудь здесь, — перебил её Клеман. — Я найду Вацлава!

— Бесполезно, — прошелестела Окаянница. — Ты просто рядом посиди, чтоб не так страшно. Ты хороший. И имя у тебя красивое. Клемент, милосердный.

Смешно бы это было — если бы не её глаза и не ледяной холод пальцев, сомкнувшихся на его запястье.

— Кась, а что там? — спросил он шепотом.

— Эрлих, — ответила она глухо. — Эрлих и его инструменты. Но ничего, я ведь сама выбрала.

Она просто тлела изнутри. Сквозь контуры её лица проступало то, страшное и неназываемое — пустые провалы глазниц, страдальческий предсмертный оскал. Пальцы терзали его запястье до синяков, до кровавых ссадин.

А потом её не стало.

Уже давно стемнело — а Клеман всё не двигался с места, глядя в темноту невидящими глазами.

Дверь осторожно скрипнула. Утренний незнакомец в чёрном пальто вошел в келью.

— Стреляй уже, — равнодушно сказал Клеман.

— Зачем? — недоумённо спросил человек. — У меня даже оружия нет. Где ты видел жандарма без оружия?

Клеман помотал головой.

— Вижу, ты не в духе. У меня тоже был не лучший день. Знаешь, неприятно, когда твоих подчиненных вырезают одного за другим, как скот.

— Ты что, Эльхандер? Наместник?

Гость кивнул.

Вот он — стоит в двух шагах. Может, и вправду безоружный. Главная цель. Главная беда свободной Валации. Броситься на него, сбить с ног, головой приложить о край кафедры…

Клеман медленно поднялся.

Или вот — бутыль с керосином на полу валяется, только руку протяни. Ударить по лысой башке, а потом — чиркнуть спичкой…

— Так что, поговорим, Клемент? Судя по тому, что я видел, ты — интересный собеседник.

Он осёкся, видно, разглядев что-то в глазах Клемана.

* * *

Клеман переступил порог своей комнаты с чувством человека, вернувшегося в родной дом после многолетней отлучки. Сколько времени прошло? Две ночи?

Он начал собирать вещи. Книги, тарелки, бельё — всё это было на новой квартире. Просто здесь не хотелось оставлять ничего своего.

А еще он ждал её. И дождался.

Ирена влетела в комнату, как ошпаренная. Закрыла дверь на замок, обернулась — и, ойкнув, прикрыла ладошкой опухшее от слез лицо.

— Иди уже сюда, — только и сказал он.

— Клем, — она уткнулась в его плечо и замерла, тяжело дыша. От её волос пахло дымом. — Это было ужасно. Вацлав…

«Этот ваш Родольф — пустое место. Бояться надо не его; надеюсь, ты уже и сам всё понял. Что будет завтра? Твой дорвавшийся до власти друг соберёт всех лучших людей Братства. Тех, кому верят, кого боятся, на кого надеются, — голос Эльхандера был размеренным и скучающим, как будто Наместник пересказывал давно известную историю. — Или поступит проще: спросит, кто ощущает в себе достаточно воли, чтобы владеть древней Силой. А потом — угадай, Клеменс, что он сделает?»

— Они с князем о чём-то спорили ночь напролёт. К утру, видно, договорились. Вацек разослал приглашения за подписью Родольфа всем нашим, из Братства. Назначил встречу в каком-то сарае на окраине. Я ещё думала, зачем было всех собирать в пыльном чулане, зачем запирать дверь изнутри? А потом Вацлав достал свою книгу и вызвал…

«…неважно, кого. Но этот кто-то будет монстром хуже твоей Каськи».

— …мэтра Эрлиха. Клем, это просто чудовище. Не человек. Все ведь были при оружии — никто не выжил. Князя первым убили. А Вацлав стоит, глядит в огонь и улыбается, как пьяный.

«Книги он сожжёт, не сомневайся. Оставит одну для себя. И Родольф, конечно, припрячет загодя. Итого — две книги. Заполучим одну — выиграем. А мы её заполучим, поверь. Во всякой любовной драме есть светлые стороны».