Фантазм

Пальцы аккуратно сгибались и разгибались внутри тесного тоннеля — теснее, чем он помнил. Никакой боли, это не насилие, это урок. Мужчина дразня прошелся по простате: физиология, ничего больше… И еще, и еще — очень легко, чтобы только возбудить, но не довести до конца, другая рука поиграла металлическим стерженьком в наливающейся головке.

— Не мешает?

— Нет… — он даже попытался оттолкнуть от себя руки и отползти.

— С каких пор ты говоришь хозяевам нет? — Фейран пресек жалкие попытки.

Опыта в ласках мужчин Фейран не имел, но руководствовался соображением, что было бы приятно ему самому. Так что уже через минуту член юноши стоял, подрагивая от напряжения.

— Господин… — всхлип, — не надо…

Пока ладонь двигалась, обхватив ствол, пальцы внутри помассировали простату сильнее. Айсен выгнулся рискуя сломать себе позвоночник, впиваясь пальцами в покрывало. Распахнувшиеся потрясенные глаза юноши стали совсем черными от дико расширенных зрачков.

Фейран не торопился, дразнил и растягивал пытку, плавно скользя внутри и изредка задевая чувствительное местечко, влажными подушечками легко щекотал головку, перебирал покрытые нежным пушком яички юноши, тем не менее не подводя к должному окончанию, и отстраненно отмечал: поплыл мальчик… Очень скоро, после первого дерганного движения, Айсен уже не контролируя себя стонал и изгибался от нахлынувшей волны острого наслаждения, насаживаясь на пальцы и толкаясь в ладонь. С губ срывались только бессвязные вздохи.

Какой отзывчивый! Подушечка пальца мягко скользнула по стволу от мошонки к головке, давление на простату стало сильнее и по телу юноши просто пошли судороги. Брызнуло семя, ладошка метнулась ко рту, но Фейран ее перехватил.

— Кричи!

И мальчик закричал: протяжно, долго… сотрясаясь всем телом до самой последней жилки, подаваясь навстречу неумолимой плоти в нем.

Фейран встал, брезгливо вытерев руки. Нашел какую-то подходящую тряпку и кинул мальчишке:

— Оботрись.

Он прошелся по комнате, хмуро наблюдая за своим рабом: Айсен с трудом сел, было видно, что руки двигались, выполняя приказ абсолютно без участия сознания. Его качало, вид был ошалевший, как будто он принял не одну дозу чистейшего опиума…

Вот сейчас самое время довести наказание до конца. Пары слов будет достаточно чтобы ткнуть его в то, что он есть: шлюха, подстилка, похотливая, хоть и хорошенькая до невозможности, тварюшка…

Тогда откуда в неохотно возвращающих себе нормальный вид глазах это безграничное изумление? Растерянность. Испуг.

Парнишка выглядел совершенно дезориентированным, как будто вообще не понимал где он и что он. Что с ним.

Догадка Фейрана была невозможной, и вместо заготовленных слов, сорвались совсем другие:

— А теперь объясни мне, как могло получиться, что ты никогда не испытывал удовольствия, которое даешь другим?

Щечки, и без того розовые после ошеломительного бурного оргазма, запылали так, что было заметно даже в полумраке спальни.

— Раб должен думать об удовольствии господина, а не о своем… — сообщил Айсен очевидную истину.

Фейран невольно улыбнулся, садясь рядом. С одной стороны логично: не стремясь к удовлетворению, раб не будет привередничать даже с полным импотентом, а с другой все равно непонятно…

— Честно сказать, я не заметил у тебя такого выдающегося терпения! Или хочешь сказать, что никто никогда тебя не трогал?

— Так — никогда… — густые ресницы застенчиво опустились, хотя юноша продолжал зачарованно коситься на его руки, — а когда с кольцом — было больно…

— Каким кольцом? — не понял мужчина.

— К нему цепочка крепится… от груши… — Айсен шептал совсем тихо, голова клонилась все ниже.

— Что за груша? — вырвалось у недоумевающего Фейрана, прежде чем он задумался, а так ли ему хочется это знать.

— Кольцо надевают сюда, — мальчик показал, но не дотронулся до себя, и мужчина машинально потер кончики пальцев, вспомнив непонятные едва заметные следы, которые нащупал у мошонки и члена, сейчас уже опустившегося и стыдливо выглядывающего из темных кучеряшек. Судя по всему, Айсену носить зажим приходилось часто.

— А грушу вставляют… внутрь… иногда… перед тем, как к гостям…

Мальчишка запнулся, все-таки замолчав совсем, но Фейран смысл понял и так: что примерно и куда именно вставляют, чтобы поленившемуся посетителю школы удовольствий не пригодилось утруждать себя и растягивать раба перед употреблением. К тому же, приспособление защемляло основание пениса и яички, заставляя их оставаться напряженными, но не позволяя искусственной эрекции закончиться эякуляцией…

Безусловно, выглядеть должно было потрясающе красиво: обнаженный юноша, золотой ободок, привлекающий внимание к гладкому лобку (им же кажется еще все волосы на теле удаляют) и возбужденному члену с гвоздиком в головке, по промежности елозит прихотливая цепочка, щекоча шелковистую кожицу, а ягодицы заранее раздвинуты твердым стопором в ожидании живого органа на смену… Однако мужчину от возникшей перед ним картины неодолимо затошнило, — едва не бросился искать ночную вазу.