Фарфоровый птицелов

— Спасибо, спасибо, Сева, ты очень добр, но мне не надо никакого мужа! Ведь сейчас-то я счастлива, хотя ты мне, конечно, не поверишь. Со мной произошло нечто трудно объяснимое. Нет, всё же, как смогу, попробую объяснить. Вначале после развода я была просто уничтожена, жить не хотелось. Так безотрадно было здесь одной в этом подвале после большой и светлой квартиры! Хоть вой на луну. Но дни шли, и что-то во мне медленно, но верно менялось, шла какая-то переоценка того, чем я жила. Наступил день, который я помню весь до мелочей. Ночью выпал снег, подморозило, утром я шла в редакцию, и на меня чуть не налетел мотоциклист — резко свернул, потерял равновесие, его закрутило, он пронёсся буквально в полуметре от меня. Он не погиб, но его увезла скорая. Чем для него всё кончилось, я не знаю. Меня довольно долго трясло. Весь день я была под впечатлением от этого несчастья. К концу дня немного потеплело, и опять пошёл снег. Я шла с работы, проходила мимо кинотеатра, и вдруг мне сильно захотелось отвлечься от своих мыслей, просто посидеть в тепле и полумраке, не важно, какой будет фильм. Взяла билет, до начала оставалось 15 минут. В фойе была выставка молодых художников, я переходила от картины к картине, помню, темы были незамысловатые, ну, как бы ожидаемые что ли. Но одна картина, довольно большая в чёрной рамке меня остановила. Там была изображена площадь какого-то, должно быть, средиземноморского города, солнечный день, карнавал, диковинные наряды, маски, торговцы сладостями, музыканты, пульчинеллы, пьеро, арлекины — пёстрая праздничная толпа. Причудливых очертаний, лёгкие, как бы парящие в воздухе дворцы, широкие лестницы, балюстрады, фонтаны — всё это рождало ощущение безмятежности и нескончаемого счастья. Художник создал очень удачную иллюстрацию к сказке Гофмана «Принцесса Брамбилла». Я подумала: «Вот бы очутиться там, шагнуть через рамку внутрь картины». Воображение моё тут же включилось — и вот я уже среди шумной, яркой толпы брожу беззаботная, выбрасываю ко всем чертям шубу и шапку, пью лёгкое вино, удивляю всех своей одеждой и незнакомой речью. Мне совсем не хочется назад, туда, в кинотеатр, я ухожу с площади, попадаю в лабиринт узеньких улочек, брожу, любуюсь живописными двориками, напрочь забываю про обратную дорогу. Блуждаю счастливой невидимкой в невероятном этом беспечнейшем городе. Но тут настойчивый, нудный звонок возвращает меня в фойе. Очнулась. Пришлось идти в зал. Посмотрела во второй раз «Разные судьбы».

— О, я видел этот фильм, там ещё красивый такой романс «Голова стала белою, что с ней я поделаю…»

— Да-да, мне он тоже нравится. Ну вот, после кино снегопад усилился, была уже ночь, я шла пешком, горели фонари, в тишине медленно и густо падали большие снежинки. Вспомнила своё воображаемое путешествие по улочкам залитого солнцем фантастического города, и тут мне пришло в голову: это так невероятно и волшебно — уйти в понравившуюся картину, жить там, встречать обитающих там людей, не подозревающих, что ты пришелец из других пространств! Каждое мгновение жизни там, в тёплых и ласковых краях, как бы в царстве сновидений, должно быть переполнено счастьем и радостным удивлением. Пути к отступлению отрезаны, и слава богу. Стоп. Стоп-стоп-стоп! А почему не представить себе, будто я только что, допустим, перешагнула рамку и погрузилась в картину неизвестного художника «Зимний вечер в А»! Ну вот же я сейчас иду, горят фонари, падает снег, вокруг меня дома: бедные и богатые, красивые и не очень — разные. Всё так необычно, причудливо и так похоже на сон. Городские пейзажи сменяют друг друга, расступается передо мной содержимое картины. Одна из улиц ведёт меня в мой дом. У меня, оказывается, есть здесь в глубине картины моё жилище — здорово! Я чувствую себя воришкой, тайком проникшим после закрытия в большой магазин. Какие богатства вокруг! Ты, Сева, наверное, не читал «Человека-невидимку»?

— Как это не читал! Потрясающая книга! Мне, между прочим, на день рождения подарили трёхтомник Уэллса.