Фарисей

Станислав Сергеич иезуитски-внимательно проследил, как хищно визгнувшая тормозами машина выехала в предупредительно распахнутые ворота. Архимандрит, судя по всему, был заядлым автолюбителем. Это житейское наблюдение полностью перечеркнуло высокий душевный настрой Тропотуна. Вот они, святые-то!.. Мстительно говорил он себе. О бескорыстии распространяются, о милосердии – а денежки в банк несут… Теперь уже он вспоминал виденное в церкви действо с едким сарказмом. Надо отдать архимандриту должное – спектакль был поставлен хорошо и рассчитан на слезу умиления. Его собственное умиление обошлось ему в полтинник!.. Станислав Сергеич как-то обескураженно и сердито хмыкнул и скоро зашагал через церковный двор. Чувствовал он себя глупо, казалось, что его ограбили на его же глазах, а он, загипнотизированный жуликом, вместо того, чтобы тащить вора в милицию, помогал ему грузить украденное барахло.

Домой он отправился кружным длинным путем. Шел, снова и снова с отвращением представляя ханжеские физиономии священников, и уже не мог понять, каким это образом он, Тропотун, так запросто попался на их удочку. Показное благочестие, елейность, наигранная доброта, нытье о сострадании – бьют на лучшие чувства людей! А сами присосались, как пиявки, к идее бессмертия души и который век сосут из нее соки… И старушонки там противные в черном, шныряют туда-сюда, как мышки востроглазенькие, свечечки собирают, чтобы догореть не успели, чтобы в оборот снова воск пустить. Монашки, что ли? Лица у них молодые. Сгорбленные старушонки с девичьими личиками. Пели все-таки хорошо – с чувством пели!..

Первая соломинка

– Это я! – привычно оповестил Станислав Сергеич, переступая порог родного дома.

В передней тотчас появилась Регина. Ее шелковый голубой халат змеино шуршал. Она прислонилась к дверному косяку и молча воззрилась на мужа.

Он поставил дипломат на полку и с облегчением сбросил летние туфли, ноги в которых все-таки потели в жару.

– Уже девять, между прочим… – сообщила жена многозначительно.

– После тенниса… по городу… гулял…

– Гулял?.. Ты?! – ее аккуратные бровки взлетели вверх.

– А что тут неправильно? – приподнял плечи Станислав Сергеич. – Прекрасная погода… – он уже жалел, что не придумал заранее какой-нибудь стопроцентной отговорки.

– Весьма правдоподобно! – с сарказмом заметила Регина.

Только выяснения отношений мне и не хватает! Устало подумал Тропотун, избегая смотреть на жену.

– Ужинать будешь? – после паузы поинтересовалась она сухо, интуитивно уловив, что настроение у мужа тяжелое.

– Буду. Душ приму – потом.

Водный массаж принес ему некоторое облегчение. Вероятно, на нервной почве мышцы так болели, словно он ночь напролет грузил вагоны, как бывало порой в студенческие годы. Накинул махровый халат и прошел в кухню. Возникло желание выпить крепкий кофе, и он поставил на плиту джезву.

Регина, вошедшая подогреть ужин, уставилась на джезву, как на черта рогатого.

– Кофе? На ночь глядя?!

– Выдохся совсем.

– Что с тобой? – подозрительно спросила она.

– Нет… так… суета… На тебя приготовить?

– Я потом не усну.

Тон ее голоса несколько смягчился.

– Мы сегодня с шотландцами в академгородок ездили, – начала она, ловко расставляя тарелки. – Посетили музей минералов в Институте геологии, а потом загорали…

– Ну, на пляже ты смотришься! – сказал он несколько рассеянно и налил себе кофе.

Регинины глаза взблеснули, но она тотчас прижмурилась, как довольная кошка; знала, что ее подтянутая, с боттичел-левскими пропорциями фигура, действительно, чертовски выигрышна.

– А на завтра намечен банкет… – в голосе ее появились вкрадчивые нотки, – вернусь я, наверное, поздно…

– Сядь! – вдруг неожиданно для себя приказал он. Она молча опустилась на табурет, не сводя с его лица своих кукольных изумленных глаз.

– Ннет… я так… – отвел он взгляд.

– Может тебе в отпуск сейчас пойти? – заботливо спросила Регина.

– Отдохну… скоро… – криво усмехнулся Тропотун.

– Что с тобой сегодня? Этот тон! Я не понимаю… – ее лицо отразило тревогу.

– Порядок, Рина! – как мог, твердо ответил он. – Немного сдают нервы. Все из-за лагеря – а тут еще эта жара!

– Бедный ты мой… – она ласково коснулась его плеча.

– Знаешь, что у нас на ужин?.. Ну догадайся – твое любимое… Мясо с белыми грибами и молодой картошкой!.. – объявила торжествующе.

– У-у-у, – и он невольно сглотнул слюну.

Регина наклонилась к духовому шкафу и извлекла два керамических горшочка. По кухне распространился такой духмяный запах, что у Станислава Сергеича кругом пошла голова.