Направляясь в директорскую приемную, он размышлял об институте секретарш вообще и Софье Ивановне в частности. То, что все секретарши сплетницы и интриганки, Станислав Сергеич принимал как должное. Его интересовало другое: должность ли предполагает развитие подобных качеств или же наоборот властолюбивая натура стремится попасть на эту должность, уже заранее обладая такими чертами характера?.. Так думал Тропотун, ступая на красный палас директорской приемной с темными панелями из тщательно отполированной древесины.
Софья Ивановна приподнялась из-за стола ему навстречу и нетерпеливо пригласила сесть в престижное кресло. Она была весьма обеспокоена чем-то.
– Это ужасно, Станислав Сергеич! – заговорила она, глядя на заместителя директора по науке и конструированию немигающими ледяными глазами. – Это просто ужасно!.. – Пауза продолжалась ровно столько, сколько было необходимо для максимального эффекта ее слов. – Ах, нет, не перебивайте! – тут ее голос практически упал до шепота. – Из некоторых источников стало известно, что заведующий отделом легкой промышленности горисполкома против «Сказочного бора»… Вы понимаете?.. Сегодня он выступит на Большом художественном против и… Это же катастрофа!
– Хмм…
– Но дело тут не в нашем гарнитуре… – многозначительно сощурила глаза Софья Ивановна. – Дело в приятеле этого завотделом, с которым они приспособились в рабочее время пиво пить. Дружок его, кто бы вы думали? Директор мебельной фабрики! Улавливаете?..
– Кажется…
– На этой фабрике разработали два неплохих гарнитура. Вторичных, но, повторю, неплохих. Дальше – ну, вы же понимаете…
– Понимаю… – медленно произнес Тропотун. – «Сказочный бор» отклоняется, тут же подсовывается с самыми восторженными отзывали приятель с его гарнитурами – Москва, участие в конкурсе, честь и хвала дружку, который обскакал специализированный институт!
Софья Ивановна только молча кивала в подтверждение.
– А что Степан Васильевич? – осторожно поинтересовался зам.
– Он просто в трансе! Вчера прилетел представитель заказчика. Так этот бесчестный делец из отдела легкой промышленности перехватил его в аэропорту!
Сведя к переносице брови, Тропотун машинально барабанил пальцами по столу. Думал же он о том, что хитрый черт Воевода, конечно, ни в каком не трансе, а по всей вероятности умыл руки и решил свалить все забота по проталкиванию заказа на него, заместителя, и, следовательно, надо быть начеку…
– Ничего, Софья. Ивановна, ничего… – наконец заговорил он. – Будет день – будет и пища! А вам хочу сказать: чертовски вы умная женщина!.. Ну а что до бесчестных дельцов… Говорят, рыба ищет где глубже, а человек – где польза. Мы-то с вами чем лучше?
– В каком это смысле? – поджала она яркие губы.
– Да в прямом, уважаемая! – ответил Станислав Сергеич и вздохнул. – В самом наипрямейшем!.. Взять хотя бы меня… Ну на кой ляд я в вашем присутствии представляюсь, словно паяц какой? Мне ведь денег за это не платят, – он неопределенно усмехнулся. – Впрочем, может и платят…
– Станислав Сергеич, – подозрительно присматриваясь к нему, сказала верная секретарша директора, – что с вами? Случилось что-нибудь?
– Возможно… Однако, позвольте, я продолжу свою мысль… – и Тропотун одарил Софью Ивановну непонятным ей взглядом. Потом продолжал: – Я с детства кошек не терплю. А с вами только о кошках да болезнях кошачьих разглагольствую. И почему вы так к кошкам привержены – вы же не старая дева! Мужа своего в лакея кошачьего превратили… Э, да что говорить!
– Но вы же сами восторгались моим Пушей…
– С меня за это денег не брали, – цинично усмехнулся Тропотун, – а расположение ваше я приобрел сразу.
– Я была о вас другого мнения! – с видом оскорбленной невинности сказала Софья Ивановна.
– Да неужто обиделись, бесценная вы моя? – фамильярно продолжал Тропотун. – Стоит ли ссориться из-за таких пустяков вам – и мне?.. Настроение сегодня никудышное, завтра на обследование ложусь, но напоследок скажу – больше тридцати пяти вам не дашь! – тут Станислав Сергеич поднялся, галантно чмокнул белую ручку первой дамы НИИБЫТиМа, весьма озадаченной его поведением, и удалился.
По длинному пустому полутемному коридору он шел с легким сердцем; Софью Ивановну, оказывается, взволновала не история с Ефременко, о которой она еще не знала, а мебельные закулисные игры. Вот уж где она развернется!.. Подумал Станислав Сергеич, представив себе как преподаст ему жизнеописание несчастного внебрачного ребенка Ивана Ивановича секретарь директора. Что и говорить, право строгой моралистки она выстрадала! Но Тропотуна уже не занимали ни затеянная отделом легкой промышленности мышиная возня, ни личная жизнь Ефременки – это все было из другой, похожей на сон реальности, которая развеялась как дым.